Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока Рене изучал собрание трофеев и рассматривал жесткую линию позвоночника каймана в двадцать шагов длиной и извивы колец боа вдвое того больше, трое или четверо кандидатов дождались очереди и зашли, а десять других явились, взяли номера и расположились в ожидании.
Время от времени снаружи гремели выстрелы. Это под окном, возле которого, положив перед собой два пистолета, сидел Сюркуф, двое или трое его офицеров забавлялись стрельбой по мишени. В саду через равные промежутки были развешаны на деревьях дощечки, которые хранили в своих недрах расплющенные пули.
Во втором зале, который служил оружейной, несколько молодых людей, которые, должно быть, на борту корсара были кем-то вроде гардемаринов, обучались владеть шпагами и саблями.
Хотя Рене и был одет как простой матрос, Сюркуф с первого взгляда определил, что это человек более высокого происхождения, чем можно судить по одежде. Он осмотрел Рене с ног до головы, и взгляд его встретился с решительным взглядом молодого человека. Капитан изучил фигуру, заслуживающую всяческих похвал, изящную, превосходно постриженную бороду и взглянул на руки, желая утвердиться в подозрениях. Но руки юноши были скрыты перчатками — поношенными, но свежей чистки; и было ясно, что хозяин их привык во всем к самому лучшему.
На военное приветствие Рене, остановившегося в двух шагах от него, Сюркуф ответил, приподняв шляпу, — приветствие, от которого он уже давно отвык среди своих матросов.
Рене, в свою очередь, также быстро окинул взглядом прославленного капитана. Перед ним стоял человек лет тридцати, белокурый и коротко стриженый, с ровной бородой, с шеей, мощной и крепкой, на сильных плечах, обладатель которых мог похвастать геркулесовой силой.
— Что вам угодно, сударь? — спросил Сюркуф, слегка кивнув головой.
— Я знаю, что вы собираетесь выйти в море, капитан, и хотел бы отправиться с вами.
— Как простой матрос, я полагаю?
— Как простой матрос, — согласился Рене.
Сюркуф оглядел его вновь внимательно и с удивлением.
— Позвольте заметить, — продолжил он, — что вы кажетесь мне подходящим для матросской службы не более, чем мальчик из хора — для чистки обуви.
— Возможно, сударь, но для этого ремесла не нужен талант от рождения, его можно выучить быстро, если приложить усилия.
— Кроме навыков нужна еще и сила.
— Что касается силы, сударь, было б куда ее приложить. Не нужно много силы, чтобы взять рифы на большом или малом марселе или же метнуть гранату в мачту или на палубу вражеского корабля.
— Есть в нашем ремесле действия, где требуется сила Положим, вы достаточно сильны, чтобы обслужить орудие, но сможете ли вы поднять сорокавосьмифунтовое ядро к жерлу пушки?
И он ногой толкнул к Рене ядро.
— Я думаю, это несложно, — ответил молодой человек.
— Поглядим!
Рене наклонился, поднял ядро одной рукой, как делают с шаром во время игры в кегли, и поверх головы Сюркуфа метнул его в сад.
Там ядро прокатилось шагов двадцать и лишь затем остановилось.
Сюркуф встал, взглянул в окно на ядро и уселся снова.
— Это обнадеживает, сударь, не думаю, что на борту «Призрака» многие способны проделать эдакое. Позволите взглянуть на вашу руку?
Рене улыбнулся, снял перчатку и протянул Сюркуфу руку — тонкую и изящную.
Капитан изучил ее.
— Черт возьми! Господа, — крикнул он, подзывая офицеров через другое окно, — подойдите полюбопытствовать!
Офицеры окружили их.
— Этой рукой юной девицы, — продолжил Сюркуф, — как вы видите, только что метнули поверх моей головы вот то ядро-сорокавосьмерку на двадцать шагов.
Рука Рене, которая в мощных ладонях капитана действительно больше походила на женскую, показалась рукой ребенка, когда очутилась в громадных лапах Керноша.
— Да ну же, капитан! — сказал тот. — Вы смеетесь над нами? Разве ж это рука?
И с презрением грубой силы по отношению к очевидной слабости отстранил ладонь Рене.
Сюркуф двинулся, чтобы остановить Керноша, но Рене, в свою очередь, задержал капитана.
— Капитан, вы Позволите мне?
— Давай, мальчик мой, давай, — отозвался Сюркуф, будучи любителем неожиданностей, как и все духовно развитые люди.
Разбежавшись, Рене выпрыгнул через окно в сад, не коснувшись не только подоконника, но и оконной перекладины.
В нескольких шагах от ядра, брошенного Рене, лежало второе, несомненно, служившее для испытания очередного кандидата: его так и не вернули на место.
Рене взял ядро в руку, положил второе сверху и так, держа на вытянутой руке, показал собравшимся. Затем взял по одному в каждую руку, прыгнул, приземлившись ступнями на подоконник, нагнулся под перекладиной и спустился в комнату, обращаясь к Керношу:
— Кто проиграет, — протянул он ядро гиганту, — ставит бочку сидра экипажу!
Рене проделал все с такой грацией и легкостью, что некоторые из присутствующих поспешили дотронуться до ядер и проверить, не были ли те полыми.
— А! Кернош, друг мой, это вызов, которым ты не можешь пренебречь.
— Я и не думал, — отвечал Кернош. — Позабочусь, чтобы мой покровитель святой Жак не пренебрег мною.
— Вам начинать, — сказал Рене бретонцу.
Кернош поднял ядро, напряг все силы таким образом, чтобы они все перелились в его правую руку, державшую ядро, отвел ее в сторону, и вдруг одним движением, словно разжавшаяся гигантская пружина, послал ядро в сад. Оно упало в десяти шагах, крутясь, прокатилось еще три или четыре и остановилось.
— Вот все, что под силу человеку, — молвил он. — И пусть дьявол сделает лучше!
— Я не дьявол, господин Кернош, — отвечал Рене, — но полагаю, что сегодня вам потчевать экипаж.
И, раскачав ядро в руке, на третьем движении толкнул его так, что оно упало на три или четыре шага дальше первого и прокатилось еще около десяти.
Сюркуф испустил вопль радости, Кернош завопил в гневе. Все остальные молчали, ошеломленные. В то же время Рене, бросив ядро, смертельно побледнел и вынужден был опереться о камин.
Сюркуф, с беспокойством взглянув на молодого человека, бросился к стенному шкафу, вынул флягу с водкой, которую в боях носил на перевязи, и передал ее Рене.
— Спасибо, — произнес Рене, — но я никогда не пью водку.
Молодой человек подошел к графину, рядом с которым на подносе стояли стаканы и сахар, плеснул немного воды в стакан и выпил.
Тотчас же улыбка вернулась на его уста и краска — на щеки.
— Ты будешь отыгрываться, Кернош? — спросил случившийся здесь совсем юный морячок.
— Клянусь честью — нет! — отвечал тот.