Ислам Эскиев, командир моджахедов, уходящих в засаду, родился и вырос в этих местах и знал здесь каждый камень. Он решил устроить засаду на месте старой лесоразработки, куда неминуемо должны были выйти разведчики, направляясь к населенному пункту. Эскиев расставил своих людей в лесу, расположив их уступом, охватывающим делянку вырубки подковой. Позиция была удобная: с блокпоста федералов моджахедов огнем не достать, хотя звуки боя будут, конечно, слышны; разведгруппа, втянувшись в мешок, гарантированно попадет под перекрестный огонь, а с тыла их дожмет йеменский спецназ. Эскиев и Абу-Сайях проверили каждую огневую точку, пока не убедились, что западня готова. Огневая мощь засадной группы обепечивалась шестью ПКМ – по три с каждой стороны засады, плюс по две «Мухи» у каждого боевика. У троих снайперов винтовки были оборудованы ночными прицелами, приборы ночного видения были также у троих помощников пулеметчиков.

По прикидкам боевиков, шансов уцелеть у разведгруппы не было.

Абу-Сайях и сопровождающие его моджахеды ушли, и засадная группа затаилась в ожидании.

* * *

Около 22 часов разведчики, совершив марш-бросок по сильно пересеченной местности, то бишь по ночному лесу, вышли к небольшой плоской горке, откуда уже видны были тусклые огоньки Довлетби-Хутора. В населенном пункте все еще не было восстановлено электроснабжение, и хуторяне жгли керосиновые лампы.

Разведчики скатились вниз, под прикрытие горки, и отдышались – усталость давала о себе знать. Все-таки семь километров в полной темноте, ориентируясь только по компасу, постоянно спотыкаясь о корни и натыкаясь на деревья, плюс осознание того, что преследователи дышат тебе в затылок…

Седой осмотрел «каскадеров» и отметил запавшие щеки, заострившиеся носы – сухпай закончился еще два дня назад, и разведчики питались только плодами боярышника и мушмулы. Да однажды наткнулись на поляну ежевики…

Собрались не все – отсутствовали Батон с радиостанцией и снайпер Калмычок. Седой, накрывшись плащ-палаткой, включил фонарик и уткнулся в карту, изучая подходы к селению. Его не оставляла мысль о возможной засаде, и он прикидывал места, где бы сам расположил засадную группу с наибольшим эффектом. Выходило, что только на выходе группы из леса к обозначенной на карте вырубке, блокируя подходы к блокпосту и размещая личный состав засадного отряда с таким расчетом, чтобы огонь с блокпоста не причинил вреда. В таком случае группа, зажатая внутри треугольника, образованного двумя линиями засады, и запертая линией преследователей, практически не имеет шансов выжить.

Не дожидаясь отставших, Седой решил отправить усиленную группу доразведать подходы к селению. Уходящих разведчиков он предупредил о возможной засаде, указав предполагаемое место ее расположения.

Несмотря на особую осторожность, с которой передвигались пятеро разведчиков, они подобрались к засаде так близко, что если бы два «духа» не заговорили между собой полушепотом по-чеченски, они неминуемо столкнулись бы с ними лоб в лоб.

Разведчики замерли, обратившись в слух. Где-то в темноте щелкнул предохранитель автомата, звякнул металл о камень… Сомнений не оставалось – разведчиков ждала засада. Просто их не ожидали так скоро, и боевики не спеша обустраивались.

Бесшумно ступая, «каскадеры» двинулись в обратный путь.

Седой выслушал доклад разведчиков и снова углубился в изучение карты. Он принял решение обойти засаду и выбирал наиболее безопасный путь. Это было непросто, ведь ни дислокация засадной группы, ни численный состав ее установлены не были. На каком расстоянии по фронту была растянута засада, также было неизвестно. Поэтому Седой решил сделать крюк километров в пять и выйти на безлесную проплешину, где их уж точно не ждали. Миновав проплешину, разведчики выходили к восточной окраине селения.

Командир дал знак приготовиться к движению, и разведчики поднялись, привычно подгоняя снаряжение и одновременно выстраиваясь в походный порядок. И вдруг тишину разорвал крик Сани Калмычка: «Ложись! Засада!»

Сразу же захлопала его СВД и застучали автоматные очереди боевиков, осыпая разведчиков срезанной пулями листвой.

Огонь велся на широком фронте с северо-западного направления. «Значит, нас настигли йеменцы, – подумал Седой, – причем очень быстро. Я рассчитывал, что у нас в запасе есть еще минут пятнадцать-двадцать…»

У преследователей, очевидно, были приборы ночного видения, иначе они не смогли бы так быстро догнать разведгруппу. Были и ночные прицелы, так как сразу несколько разведчиков получили ранения.

Стреляя прицельно по вспышкам выстрелов, разведчики подавили несколько огневых точек «духов», но, имея почти трехкратное превосходство в живой силе, «Солдаты Халифа Рашида» стали постепенно обтекать расположение группы, обходя ее справа и слева.

Звуки разгорающегося боя одновременно услышали и на блокпосту, где нес службу взвод ВВ, усиленный одной БМП, и в расположении засадного отряда Эскиева. В эфир полетели доклады о случившемся. Но если бойцы внутренних войск в ответ на доклад о том, что в нескольких сотнях метров идет бой, получили команду усилить охрану блокпоста и ждать дальнейших распоряжений, то бойцы Эскиева, напротив, получили команду немедленно выдвинуться в район перестрелки и атаковать разведчиков с тыла.

Эскиев, в прошлом командир взвода ВДВ, отслужил два срока в Афганистане. Был награжден орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги». После тяжелого ранения в Мараварском ущелье был комиссован и прибыл домой на заре перестройки, которая на Кавказе уже тогда грозила плавно перетечь в перестрелку. Некоторое время политическая закалка, полученная им на регулярных политзанятиях в Советской Армии, удерживала его от активного участия в набирающем обороты националистическом движении, но в 1994-м в родительский дом угодил снаряд. Погибли мать и сестра, которой было всего 12 лет. И с декабря девяносто четвертого он уже не выпускал оружия из рук.

Эскиев перестроил боевой порядок своего отряда и двинул его на север. Через сорок минут они вышли к месту боя и сообщили по рации о своем прибытии командиру йеменцев. Получив целеуказания, отряд Эскиева вступил в бой.

С каждой минутой положение разведчиков становилось все более угрожающим. Огонь теперь велся со всех сторон – «каскадеры» сражались в полном окружении. И только лес был им союзником: вековые буки и грабы принимали в свое жесткое деревянное тело почти весь металл, предназначавшийся разведчикам. Они же, стреляя из своего бесшумного оружия только по вспышкам выстрелов, почти всегда поражали цель. Но силы были слишком неравны, и кольцо окружения сжималось.

Вот уже граната взорвалась в метре от дерева, укрывшись за которым вел огонь Ящер. Взрыв оглушил его, швырнув в лицо комья земли и мелкие камни.

Вот уже Кум завалил боевика, возникшего из темноты прямо перед стволом его пулемета. Пули разорвали тело нападавшего на части.

Вот уже Седой, меняя опустевший магазин автомата, схватился с каким-то громилой, швырнув его о дерево так, что тот сложился пополам, припав затылком к каблукам ботинок.