Юля хотела отпереть своим ключом, но дверь не отпиралась. Это было странно, художник никогда не оставлял ключа в двери. Забывчивый стал… Пришлось позвонить. Дверь открыла молодая миловидная девушка и приветливо пригласила Юлю:

— Вы, наверно, его помощница? Заходите, заходите, пожалуйста, не смотрите на беспорядок…

Еще с порога Юля увидела, что картин на стенах в коридоре нет, а пол в квартире заставлен большими картонными коробками.

— Простите, у меня руки грязные, такая пылища… — извинилась девушка.

— Он не велит пыль вытирать, — растерянно оправдалась Юля.

— Дядя, видимо, был своеобразный человек, — согласилась девушка.

Был…

Художник погиб в четверг, вскоре после ухода Юли. Куда-то вышел из дому, а на обратном пути, у самого почти подъезда, возле булочной-кондитерской, его застиг взрыв, один из множества, какие тогда происходили в нашей стране. И в пятницу его похоронили, здесь покойников не задерживают.

Хотя телевизора у Юли не было, она слышала от соседей об очередном теракте, и как раз в центре, но за своего старика не беспокоилась — он ведь практически никогда не выходил из дому.

— Он вам был дядя? — спросила Юля.

— Очень, очень далекий. И вот…

— И вы его совсем не знали?

— Представьте себе, не пришлось. И вот какой мне подарок сделал!

Юля видела, как восторженная радость на лице девушки лишь с трудом и ненадолго подергивалась налетом насильственной грусти.

— Но как же… Куда же это он пошел, зачем, он ведь практически никогда не выходил…

Пошел он, оказывается, к нотариусу. К нотариусу!

— Вот, посмотрите, — возбужденно говорила девушка. — Он это письмо написал моим родителям, когда они только поженились. Смотрите, «Дорогие Лолик и Хильде…» — лет, наверно, тридцать назад, меня еще и в проекте не было…

— И там сказано про квартиру? — спросила Юля.

— Представьте себе! «Когда и если будут дети, последние носители нашего имени…» И квартиру, и вообще все. И я решила никогда не менять фамилию, у меня братьев нет.

— Что же это он так долго собирался?

— Да, нотариус тоже его спросил, а он сказал — совсем забыл, но мне, говорит, на днях напомнили.

Да уж, напомнили, нашлись такие…

— И подумать только, какая удача, что он все-таки успел! Все подписал, заверил в самый последний момент… а то бы…

Да уж, удача… Девушка, видимо, от радости плохо соображала, что говорит.

— А я даже и не знала… была так занята своим, учеба, армия, заграница, опять учеба… знаете, искала себя… Ужасно жалко, но уже не вернешь. Вам, может быть, что-нибудь отсюда пригодится? Возьмите себе на память, что хотите. — Девушка показала на картонные коробки, набитые картинами. — Я все отсюда вывожу, все абсолютно, такая прекрасная квартира, но страшно запущенная, я все здесь сделаю иначе, вся жизнь моя пойдет теперь иначе! И лучше!

И девушка радостно засмеялась, но тут же смущенно прикрыла рот рукой.

Юля взяла себе первую попавшуюся картинку, какая поменьше, невразумительную и тусклую, и вспомнила, какие эти картины были веселые и светлые в первый ее день здесь. И пошла к себе домой в коммуналку, повторяя про себя со злостью, все тут себя ищут и находят, а не себя, так что-нибудь другое. И только ты, дура. Себя искать! Что толку искать то, чего не было и не будет никогда.

Один молодой поэт, юноша с блестящими глазами, заплетавший свои волосы в длинную косичку, которая красиво завивалась на конце, долго искал себе квартиру, и непременно с выходом в сад. И нашел, очень просторную и светлую, хотя и в старом, запущенном доме в центре, поблизости от рынка.

Квартира была недорогая, цены в этом доме сильно упали из-за недавнего теракта, совершенного арабским самоубийцей у самого подъезда, и многие люди считали, что там опасно. Но юноша не видел в этом никакой логики, а квартира очень ему понравилась, именно потому, что была неновая, нестандартная, с красивым полом, выложенным узорными керамическими плитками старинной ручной работы. И с выходом в сад, пусть этот сад и был просто клочок земли с двумя кустами и одним большим деревом. Садик не являлся его собственностью, но пользоваться им мог он один. А для чего этот садик был ему необходим, становится ясно в конце.

Ему жилось хорошо и привольно, без особых материальных забот, и он мог посвящать свое время тому, что его интересовало.

Он занимался тем, что описывал любовные сцены. Садился с утра за свой персональный компьютер, ставил рядом миску с орехами и сушеными финиками для поддержания энергии (юноша не ел мяса, не пил кофе и чая и не курил даже обычных сигарет) и бутылку минеральной воды. К вечеру миска пустела, а в компьютерной памяти запечатлевались еще две, три, а то и четыре любовные сцены.

Родные юноши, которые иногда приходили навестить его и которым он не запрещал смотреть на экран своего компьютера, начали сильно беспокоиться. Люди они были совсем не бедные, и их смущало не то, что приходилось давать ему деньги на жизнь (это они и купили ему квартиру, и полностью отремонтировали ее), а то, что на экране, по их мнению, находился все время примерно один и тот же текст. И в конце концов родные привели к юноше врача-психолога.

Врач был сравнительно недавний приезжий из России и жил, понятное дело, в наемной квартире. Он с завистью оглядел залитое солнцем жилище и подумал — с жиру бесится. Какие проблемы могут быть у молодого человека, живущего в такой квартире?

— Что вы пишете? — спросил он юношу.

— Я описываю акт любви между мужчиной и женщиной, — ответил тот.

— С какой целью?

— Я хочу обнаружить, действительно ли между ними бывает любовь.

— Но почему вы пишете все время одно и то же?

— Это не совсем так. Я описываю один и тот же акт, но разными словами. Когда я пишу одни слова, мне кажется, что любовь бывает, а когда другие — что нет. И я еще не решил, какие слова выбрать.

— Но не лучше ли было бы попробовать на практике?

— Какую именно практику вы имеете в виду? Любовь или то, что происходит между мужчиной и женщиной в постели?

— А разве это не связано? Вы же сами называете это «любовным актом».

— Я просто пользуюсь общепринятым термином. В процессе писания я часто употребляю совсем другие слова, и тогда это выглядит не как любовь, а как нечто иное.

— Значит, на практике вы не пробовали, а переживаете лишь свой процесс писания?

— Ну что вы. Почему же «значит». В молодости я пробовал не раз.

— Почему вы говорите, как если бы вы были уже немолоды?

— Извините, доктор, я не говорил «как если бы», это сказали вы. Надо быть осторожнее со словами. Я же сказал «в молодости», и это значит, что ни в зрелом возрасте, ни в старости я с женщинами еще не спал.