Мартин остолбенел. Наверное, я тоже. Не помню.

— Всё, — коротко ответил он, не в силах оторвать глаз от куклы.

— Вот и ладушки! Зовите меня Юлька. — Она повернула голову так, как ей и полагалось быть, а улыбающаяся Анюта с видом победителя оглядела наши растерянные лица и тоже показала язык.

— Чтоб мне провалиться! — вымолвил Мартин. — Она говорящая!

— Анюта, нам на самом деле будет трудно, — сказал я. — Ты уверена, что сумеешь перенести трудности похода?

Не успели уйти, а уже сталкиваемся с разными чудесами. Может, не стоит никуда ходить, а молодильные яблоки сами к нам прикатятся, раз пошла такая пьянка?

— Я сумела перенести приемных родителей, а это трудности не из простых! Я не буду обузой в походе, не переживайте за меня.

— Только вовремя кормите, поите и спать укладывайте, — добавила кукла.

— Юлька! — воскликнула Анюта.

— Молчу, молчу…

Я решил удостовериться, что она не испугается, и вдохновенно рассказал о грядущих трудностях, вкладывая в россказни всю свою фантазию. Я пользовался словами, как красками, создавая живописное и потрясающее размахом эпическое полотно, и под конец импровизированного выступления Анюта и Мартин сидели с раскрытыми от удивления ртами и остекленевшими глазами. Кукла безмолвствовала, не подавая признаков жизни. А когда я произнес финальное слово, наступила долгая тишина. Слушатели молчали, до глубины души потрясенные моими фантазиями, и стало ясно, что во мне пропадает гениальный рассказчик.

Анюта очнулась первой.

— Потрясающе! — восторженно выдохнула она. — Я хочу видеть эти чудеса собственными глазами. Делайте со мной что хотите, но вы должны… нет, вы обязаны взять меня с собой! А то я умру от тоски и отчаяния, потому что никогда не увижу это великолепие наяву.

— Мартин! — окликнул я друга. Тот явно не желал возвращаться из описанного мира фантазий и грез. — Ты чего размечтался? Мы же это все наяву увидим, если не окочуримся в пути.

— Так вы меня возьмете, — повторила Анюта, — или оставите одну в родном краю, обреченную на нищенское существование и прозябание? Я достал из кошелька монетку.

— Предоставим это дело судьбе, — предложил я. — Как она покажет, так и будет. Говори, что выбираешь? Заодно проверим, счастливая ли у тебя судьба.

— Если хочешь, чтобы я померла, не повидав красот мира, так и скажи!

— Напомнишь мне об этом, когда устанешь от дальних странствий. Что выбираешь?

— Орел!

Золотая монетка взлетела вверх, вращаясь, зависла на секунду и устремилась вниз. Упала на деревянный стол и ловко вклинилась ребром меж двух досок.

Намертво. Почти.

— Нет, я так не играю! — буркнул я, стукнув по столу кулаком. — Судьба не знает, как поступить?!

— Я же говорила, что последнее слово за тобой, — излишне вежливо произнесла Анюта. — Ты царевич или так, погулять вышел?

— Одно другому не мешает.

— Тогда решай! — напирала она. — Ведь ты умный, правда?

Мартин закашлялся.

— Анюта, из тебя выйдет отличная придворная дама, — почти искренне ответил я. — Так и быть, уговорила!

— Значит, в путь? — Анюта затаила дыхание.

— И чем быстрее, тем лучше, — нарочито мрачным тоном сказал я. — А то передумаю!

Скажу вам по секрету, я впечатлительный человек, как бы это ни скрывал от придворных. Иногда за день набирается столько впечатлений, что последующей ночью обязательно приснится сумасшедшая история.

Так случилось и в этот раз. События недавнего прошлого перемешались между собой в запутанный клубок и явились всем скопом в мир сновидений. В цветной и настолько приближенный к реальности сон, что казалось, будто я на самом деле там нахожусь.

Я стоял в тронном зале, и усталый отец укоризненно поглядывал в мою сторону и тяжело вздыхал.

— Из-за твоей медлительности, Иван, я не доживу до того дня, когда мне привезут молодильное яблоко! Для чего? — трагически вопрошал он, воздевая руки к расписанному абстрактными узорами потолку, — Для чего я сажал по всему царству тысячи яблонь? Кто, кроме меня, приглядит за ними? Кто будет гонять нерасторопных садовников? Учти, Иван, придет моя смерть, пока ты будешь бродить в неведомых краях, и не видать тогда тебе престола, как своего затылка! А новое поколение срубит яблони, высушит их и пустит на дрова, и вся моя жизнь пойдет прахом!

— Новые вырастут…

— Кто их сажать будет? Это тебе не вишни, которые руби не руби, все равно вылезут, пока корни не уничтожишь. Это редкие сорта яблонь, за ними тщательный уход положен!

— А я говорил, я говорил, — выглядывал из-за трона советник, — виноград надо было сажать — из него получается такое вкусное…

— Уймись, алкоголик! — рявкал царь, недовольный тем, что его перебили. — Иди, сын, и без яблок не возвращайся!

— Так я уже еду, — отвечал я, — Давно в пути!

— Как это в пути, если ты стоишь передо мной?! – возмущался отец.

И я, понимая, что потерял много времени, торопливо побежал к выходу. Выскочил на улицу и обомлел: меж двумя башенками на веревках висел огромный транспарант с надписью: «Иван-царевич едет за молодильными яблоками! Желающим получить яблоко немедленно обратиться лично к нему! Торопитесь, прием заявок ограничен!»

— Ну, Анюта, погоди! — пробормотал я злобно. — Рассказала все-таки!

И когда успела, если мы взяли ее в поход? Кстати, а где Мартин? Куда они подевались? Я же точно помню, что мы пустились в путь… В чем дело?

Я опустил глаза с небес на землю и похолодел: перед дворцом яблоку упасть негде! Подданные стоят плотной стеной, заискивающе улыбаются и теребят в руках бумажки с заказами на яблоки: себе, жене и детям, бабушке из соседнего царства, и «А нет ли там старящих яблок для злых родственников?»

— Дамы и господа! — воскликнул я, старательно приглаживая вставшие дыбом волосы. Народ взирал на меня с неподдельным вниманием. Отец не добился бы подобного к себе отношения, даже сказав, что дарит подданным по мешку денег: ему не поверили бы. Да и не наберется у него столько… мешков. — Экспедиция долгая и трудная, за каждое яблоко предстоит заплатить его владельцам по сто золотых монет. У меня нет столько денег, прошу поддержки! От ваших вкладов в наше общее дело зависит, доберусь ли я до сада и сумею ли собрать и привезти яблоки в целости и сохранности.

Улыбки померкли, но после моей убедительной речи горожане не решились признаться, что хотели заполучить яблоки на халяву. С криками: «Мы сейчас, только за деньгами сбегаем!» — толпа рассеялась по домам и не показывала носа до тех пор, пока я не ускакал из города. Расчет на скупость горожан оказался верным: сто монет придется отдать здесь и сейчас, а долголетие будет там и потом. Если будет.