Это совсем не значит, что я зачеркнула своепрошлое и решила полностью от него освободиться. Совсем нет. Просто я решилапопробовать жить настоящим и по возможности думать о будущем. Я смогла проститьтого, на кого у меня было слишком большая обида, и поняла, что из-за этоймноголетней обиды я не могу одним махом перечеркнуть свою жизнь. Я знала, что япросто обязана простить Вадима и не держать на него зла. Только весь вопрос втом, как я смогу это сделать. Нужно подыскать такое объяснение, котороерасставило бы все по своим местам. В принципе объяснение одно — человек женат.Других объяснений нет и просто не может быть. Да, много лет у нас тянулсяроман, но в этом романе не было гармонии, потому что гармония может быть тольков тех отношениях, где есть двое, а в романе троих она невозможна. Я не хотелапризнать свое поражение, потому что привыкла побеждать, а тут… тут у меня нетпобеды… Наши отношения были просто исключением из правил — с другим мужчиной ябы никогда не допустила ничего подобного. Впрочем, я кривила душой. Обидазавладела мной полностью и прочно взяла меня в свои тиски. И все же… Все же яутешалась сознанием того, что за эти годы я хлебнула всякого и у меня простонет сил и дальше любить… несмотря на то, что я вспоминаю своего любимого сособой нежностью. Отныне я буду жить жизнью, где самое главное не любовь, а ясама. Мой визит к психологу не прошел зря — в последние дни мои эмоциивырвались из-под власти рассудка. Рациональные доводы не помогали и ни прикаких обстоятельствах не могли призвать разум к здравому смыслу.

Я вновь поднесла бокал ко рту и судовлетворением отметила, что моя рука уже не дрожит. Сделав небольшой глоток,я оглядела полупустой бар и обратила внимание на симпатичного, прилично одетогомужчину, который был явно чем-то расстроен и заказал довольно большую порциюводки с лимоном — без всякой закуски. Выпив водку за считанные секунды, онзаказал еще одну точно такую же порцию и, как только она оказалась у него вруках, пересел за соседний ко мне столик, задев при этом меня.

— Простите.

— Ничего страшного.

Я была в этом баре не в первый раз, и онпо-своему мне нравился. Он был невелик, но в нем было как-то тепло, комфортно идаже дружелюбно, царила атмосфера спокойного уюта. Полумрак и одинокиезажженные лампы в виде фонариков на столах, такие же одинокие, как и я сама, дачто там — как и вся моя жизнь. Это было вполне благопристойное и безопасноеместо.

Севший за соседний столик мужчина поднял свойбокал, посмотрел в мою сторону и со словами «с вашего позволения» выпил водкузалпом. Затем он достал коричневую сигарету и закурил, по-прежнему не сводя сменя глаз. Я постаралась улыбнуться и нерешительно спросила:

— Вам плохо?

— Почему вы так думаете?

— Вы пьете не закусывая.

— А вы считаете, что пить нужно толькозакусывая?

— Я считаю, что пить нужно хотя бы закусывая.Когда вы зашли в этот бар и подошли к стойке, у вас был такой удрученный вид.Мне показалось, что вам плохо. Извините, если я ошиблась.

— Вы не ошиблись. Мне и в самом деле плохо,только не от водки, а от жизни, — как ни в чем не бывало ответил мужчина ивыпустил изо рта ровные колечки дыма.

— А…— понимающе кивнула я головой. — Бывает. Уменя тоже что-то подобное.

— Тогда, может, объединимся?

— Зачем?

— Затем, чтобы пить вместе, а не в одиночку.Говорят, что в одиночку пьют тихие алкоголики.

— Наверно, мы с вами такие и есть, —усмехнулась я и посмотрела на свой пустой бокал грустным взглядом.

— Вы не против, если я сяду за ваш столик?

— Садитесь. У меня все равно пусто.

— Вы меня приглашаете? А то я как-то не привыкнавязываться.

— Садитесь, — утвердительно кивнула я головойи показала на свободное место рядом с собой.

— А что вы пьете?

— Виски.

— Какое?

— С черной этикеткой, оно позабористей. А уменя сейчас так кошки на душе скребут, что хочется чего-нибудь покрепче.

— Тогда я составлю вам компанию, а то язачем-то начал с водки.

Мужчина подошел к бармену и заказал виски сразличными экзотическими фруктами. Сев рядом со мной, незнакомец пристальнопосмотрел в мои тоскливые глаза и понимающе произнес:

— Я смотрю, вам тоже паршиво.

— С чего вы взяли?

— С того, что вы сидите и пьете одна.

— А вы считаете это признаком дурного тона?

— Нисколько. Просто неудобно как-то такойроскошной женщине пить в гордом одиночестве.

— Я уже привыкла.

— К чему? К выпивке?

— Нет, к одиночеству.

— Это плохая привычка. Поверьте мне, не самаялучшая. А от вредных привычек надо бы избавляться. Когда я сюда зашел и увиделвас, я первым делом обратил внимание на ваши глаза.

— Обычно мужчины сразу обращают внимание не наглаза, а на внешность. На ноги, на грудь…

— Знаете ли, вы сидите за столом, и мнесовершенно не видно ваших ног. Да и ваша грудь спрятана за многочисленнымирюшами на вашей кофте. Так что первым делом меня привлекли ваши глаза.

— Глаза? Знаете, а сегодня я уже слышала просвои глаза… Я даже знаю, что вы хотите мне сказать. Вы хотите мне сказать, чтоу меня глаза восьмидесятилетней женщины.

— Боже мой, какая глупость. Если не секрет,кто вам сказал подобную чушь?

— Психолог.

— Психологи никогда не скажут ничего хорошего.Ходить к ним последнее дело. Человек должен справляться со своими проблемамисам, и только сам. Поверьте мне, никто не может вас научить, как нужно жить,потому что никто сам этого не знает. У жизни нет никаких рецептов, на то она ижизнь.

— А если человек не может самостоятельносправиться со своими проблемами?

— Должен смочь. Человеку от рождения даноровно столько проблем и столько испытаний, сколько он может вынести.

— Я с вами не согласна. У одних людей всюжизнь тишь да гладь, а у других стресс за стрессом и никакого просвета… Так чтовы там хотели сказать насчет моих глаз?

— У вас глаза одинокой женщины.

— Что?