Преисполнившись решимости, Матильда встала и позвонила служанке. Сюзанна в это время начищала серебро в кухне, но прибежала тут же, впопыхах позабыв снять серый фартук.

– Мадам звали?

– Хочу, чтобы ты отнесла записку в пресбитерий, Сюзанна. Отдашь кюре лично в руки.

– И подождать ответа?

– Ну конечно! И поторопись, я собираюсь на почту в Мартон. Нужно отправить кое-какие письма.

Служанка поспешила исполнить приказание, думая про себя, что все в этой истории ладно, да не совсем, как говаривал ее покойный отец.

«Странное дело! Мадам терпеть не может ходить пешком. И письма можно отдать почтальону, он бы сам и отнес!»

Не прошло и четверти часа, как она уже поднялась по внешней лестнице пресбитерия и постучала в дверь. Отец Шарваз как раз заканчивал бриться. Он вытер щеки и поспешно причесался, чтобы не предстать перед посетителем неряхой.

– Чем могу служить, дочь моя? – вежливо спросил он, узнав в девушке прислугу Салиньяков.

– Это от мадам, – молвила Сюзанна.

– Одну минутку!

С тяжело бьющимся сердцем он вернулся в дом и закрыл за собой дверь. Мысли об очаровательной супруге доктора одолевали этого молодого пылкого мужчину денно и нощно. Трепеща, он стал читать строки, начертанные тонким, чуть наклоненным вперед почерком:

Шарваз свернул записку и вдохнул исходящий от нее аромат фиалок.

– Ваша правда, дорогая мадам! Сегодня грех не прогуляться! – прошептал он.

В том, что Матильда приглашает составить ей компанию, он ни на мгновение не усомнился. Приняв строгий вид, Ролан Шарваз открыл окошко и сказал Сюзанне:

– Дочь моя, передайте мадам де Салиньяк, что я ее благодарю, но мне нечего передавать на почту.

Служанка попрощалась со святым отцом и поспешила домой. Матильда поджидала ее на пороге, одетая в платье из желтого атласа. В одной руке она держала раскрытый зонтик от солнца, в другой – вышитую матерчатую сумочку.

– Вы не возьмете с собой мсье Жерома, мадам? – спросила Сюзанна.

– Нет. Он играет в своей комнате. Отложи пока серебро и ступай наверх, помоги ему помыться и одеться. После обеда за ним приедут дедушка и бабушка, нужно успеть собрать его вещи. Что сказал кюре?

– Что ему нечего передавать на почту, мадам.

– Вот и славно! Пойду, пока еще прохладно.

– Мсье знает, что вы ушли? – спросила служанка.

– Ты ему передашь. Доктор принимает больных, не хочу его отвлекать. Ах, вот еще что: я положила тебе на кровать, возле подушки, еще одну пару чулок. Они шелковые и без единой стрелки. И сверх того – сто су. Ты хорошая девушка, Сюзанна!

– Спасибо, мадам! Большое спасибо! Я не жалею, что попала к вам на службу!

Именно так Сюзанна и думала. Будущее заставит ее переменить свое мнение, но будет уже слишком поздно…

* * *

Матильда решила быть осмотрительной. Дабы не попасться на глаза сплетницам и не навлечь на себя новые неприятности, она свернула на боковую улочку, а уже оттуда через поле, по которому успели пройти жнецы, вышла на дорогу в Мартон. Какое-то время эта дорога вилась меж лугов, на которых выпасали скотину, а потом углублялась в рощу из дубовых и каштановых деревьев.

Церковный колокол прозвонил девять раз, и молодая женщина остановилась, чтобы полюбоваться видом на Сен-Жермен. Она чувствовала себя свободной, легкой и счастливой. «Он непременно придет на свидание. Непременно!» – думала она, задыхаясь от приятного волнения.

В солнечном свете краски окружающей природы казались особенно яркими. На траве и на паутинках идеальной геометрической формы, протянувшихся от одного стебелька пырея к другому, сверкали капли росы. По небу плыл кортеж бледно-розовых пушистых облаков. И среди всей этой красоты глаза Матильды искали темный мужской силуэт и не находили его.

«Чем же кюре может быть занят? – встревожилась она вдруг. – Не может быть, чтобы он не разгадал мой маневр. Если он хочет со мной поговорить, он воспользуется шансом!»

Ей так хотелось верить, что он придет, но эта вера стала понемногу слабеть. Несколько разочарованная, она резко повернулась, чтобы идти в Мартон, и…

Он появился – словно по волшебству, из ниоткуда – и преградил ей путь. Просто стоял, скрестив руки на груди, и улыбался.

– Господи, как вы меня напугали! – вскричала Матильда, радуясь в душе.

– Я не мог не явиться на свидание, мадам, – ответил он. – Нам нужно поговорить. Нужно расставить точки над «i» раз и навсегда.

– Вот как?

Матильда испугалась. Неужели он намеревается ее отчитать? Неужели она неверно истолковала послание, скрывавшееся во взгляде этих светлых глаз? Но был же еще и разговор, там, возле исповедальни…

– Слушаю вас внимательно, отче. Мы ведь можем побеседовать, прогуливаясь, правда? Становится жарко, а дубовая роща так и манит прохладой!

– Не называйте меня «отче», мадам! Разве я гожусь вам в отцы?

Она пробормотала: «Нет, конечно», сопроводив слова несмелой улыбкой. Он задел рукой ее руку, когда они двинулись по дороге, шагая очень близко друг к другу.

– У вас тоже дела в Мартоне? – спросила она, ощущая, как горят щеки.

– Я прочел вашу записку и подумал, что надо бы навестить тамошнего кюре – познакомиться и выразить ему свое почтение. Нужно все делать как следует. Я получил приход Сен-Жермен благодаря епископу Ангулемскому и ни в коей мере не хочу разочаровать ни этого святого человека, ни моих собратьев, живущих по соседству. Но вам, мадам, я открою свое сердце: я не имею призвания к этой деятельности и никогда не имел! Родители уговорили меня пойти учиться в семинарию. Я младший сын, которому нечего рассчитывать на наследство, и солдатской форме я предпочел сутану. В такой одежке меньше риска получить пулю в лоб!

Матильда нахмурилась. Развязная манера собеседника и его тон неприятно поразили ее.

– Не думала, что услышу такие выражения из ваших уст, мсье!

– Прошу прощения, но я не слежу за речью, когда в гневе. И этот гнев снедает меня многие годы. Вы жаловались мне на мужа и на свой брак, который при всех благоприятных обстоятельствах оказался неудачным, вы сможете меня понять! О, как долго же мне приходится обуздывать свою истинную природу! Это правда, я ношу одеяние и исполняю обязанности священника только ради того, чтобы иметь крышу над головой, пропитание и пару монет.

Он схватил молодую женщину за руку и увлек под сень деревьев.