– Да, собираюсь.

– Правда, что ли? – Он встает.

– Ага. Ты не пойдешь?

– Именно в этом и заключается мой план.

– Тогда, может быть, подбросишь меня кое-куда после школы? Вернее, после репетиции. Хочу шмотки купить.

– Шмотки? Приятель, кого же ты собираешься пригласить на бал?

– Думаю, никого. Однако… – смотрю вслед удаляющейся Кристин, – я обязательно должен туда попасть.

12

На репетиции опять занимаю место рядом с Кристин. (За перекусом для мистера Рейеса ходила девчонка по имени Джессика, пока мы, мальчишки, расставляли на сцене стулья в неровный круг.) Зачем? Сам не знаю. Мое сердце наверняка будет навеки разбито, однако у меня хорошие рефлексы, и действую я инстинктивно.

Начинается читка. Моя рука придвигается к руке Кристин. Она так близко, что статическое электричество топорщит волоски на коже: мои темные притягиваются к ее светлым. Если мы сейчас вспотеем, то капельки пота сольются, образовав микроскопический Берингов пролив, и микробы с ее кожи переплывут на мою. Все, что мне теперь надо, – это произнести что-нибудь умное, что-нибудь такое, что заставит Кристин заговорить со мной. Например: «Прикинь, что я слышал о матушке Тупака». Или: «Лично мне Пикассо нравится больше Матисса». Нет, все это не то. Скорее, одна десятая одной сотой одной сто семидесятой того, что мне действительно требуется.

– Кристин, ты знаешь, что человечество давно не эволюционирует?

– Что? – Она оборачивается ко мне, на ее лице – досада пополам с изумлением.

Ничего, лиха беда начало.

– Я серьезно. – Кошусь на дремлющего мистера Рейеса. – По… «Дискавери» рассказывали. У нас… это… эволюционный застой.

Кристин переводит взгляд на листки с текстом, лежащие у нее на коленях:

– «Я лес кругом весь обошел, а человека не нашел, на чьих глазах мой царь желает цветочек этот испытать».

А, ну да. Сейчас ее реплика. Закончив, она поворачивается ко мне и произносит самые восхитительные слова на свете:

– Правда? Я тоже что-то об этом слышала.

– Неужели? – забывшись, восклицаю чуть ли не в голос.

– Разумеется, нет, Джереми. – Ее губы красиво изгибаются. – Только ты у нас можешь интересоваться подобными вещами. Но ты прав: идея любопытная.

По кругу летит заговорщицкий шепот. Кристин тычет меня в бок (к сожалению, карандашом, а не пальцем):

– Твоя реплика.

– Э-э-э… «Прекрасная, ты, верно, утомилась, так по лесу блуждая?»

– Поболтаем после репетиции, хорошо? – говорит Кристин.

Расплываюсь в такой широкой улыбке, что приходится мысленно одернуть самого себя. Широкая улыбка меня портит. Кристин проводит кончиком ручки по зубам. Вроде как случайно касаюсь рукой ее руки. Лед тронулся! Я знал, что смогу его растопить.

После репетиции мы с Кристин разговариваем. Она помогает мне убирать стулья, а я как можно точнее пересказываю ей все, что услышал от Майкла.

– …Вот потому-то и выходит, что у нас, у людей то есть, генетический застой.

– Обалдеть!

По ее виду не скажешь, что она думает на самом деле. Поджатые губы напоминают маленькую розовую сумочку, вполне под стать кенгуровой крысе или мыши-полевке.

– Ведь люди эволюционируют, чтобы стать умнее, правда?

– Кто знает… – разглагольствую я. – Женщины, естественно, выбирают богатых и достигших успеха, а эти качества не имеют ничего общего с умом.

Хе-хе.

– Неправда. – Кристин идет за своим рюкзаком и делает мне знак следовать за ней. – Те, кто добивается успеха, всегда умные.

– Мой отец много чего добился. Он – полный идиот.

– Некрасиво так говорить. А чем он занимается?

– Адвокат по бракоразводным делам. А твой?

– Диспетчер аттракционов в парке «Большое приключение».

– Видать, большое приключение в его карьере. Крутой вираж.

– М-м-м… Смешно. Прежде он работал на AOL. Его уволили.

– Нет-нет, ты меня не так поняла. Я просто хотел пошутить, сказать что-нибудь остроумное.

– Угу.

– Извини.

Молчание.

– Паршивый из меня собеседник.

– Но ты же только что со мной беседовал. Вернее, мы беседовали.

– Беседовали. А теперь вот не беседуем.

– Верно. – Кристин хмурится. – Знаешь что? Мне не нравятся парни, не умеющие общаться. – Она качает головой. – Они невыносимы.

Приехали. Она берет свой рюкзак, и тут на пол что-то вываливается. Кристин как-то нервозно принимается искать упавший предмет, я бросаюсь ей помогать. Вдруг замечаю у самой ее ноги белый цилиндрик. Наклоняюсь, чтобы поднять, Кристин делает то же самое и утыкается носом мне в шею.

– Ай!

– Ой!

– Не трогай! – Кристин отталкивает меня и быстро поднимает с пола предмет.

– Извини.

Она сдавленно фыркает и сует предмет в рюкзак.

– Джереми, никогда не прикасайся к девчачьим вещам, – говорит она мне и смотрит как-то по-новому (нехорошо, в общем, смотрит).

– Я просто хотел помочь…

Кристин идет к двери, я обреченно топаю за ней. Мы вместе выходим из актового зала, она – через одну створку, я – через другую.

– Раз твой отец работает в «Большом приключении», значит, «хвосты» тебе не грозят. В смысле, «хвосты» очередей к аттракционам, а не «хвосты» по контрольным, – выдавливаю натужный смешок.

– Прежде всего он диспетчер, а не оператор, и работает в офисе, а не на аттракционе.

– Ясно.

– Но, в принципе, ты прав. Если ты родственник их сотрудника, то можешь предъявить у аттракциона специальную «семейную карту друзей “Большого приключения”», и тебе дадут листок, на котором указано время, когда подойти…

– И что дальше?

– Не перебивай. С их карточкой ты, вместо того чтобы битый час стоять в очереди, можешь погулять, а потом просто вернуться в нужное время.

– Здорово! Что я должен сделать, чтобы получить такую? Может, жениться на тебе?

Твою мать! Что же я ляпнул?!

– Ну-у-у, – Кристин смотрит на меня словно на «неведому зверушку», – ты можешь заболеть проказой. Это сработает. Для инвалидов много всяких скидок. Только подожди, пока не сгниет пол-лица.

Мы вместе направляемся к выходу из школы. Я судорожно пытаюсь придумать напоследок что-нибудь особенно остроумное (надо же как-то закрепить наш союз) и тут вижу в дверях Джейка Диллинджера. Выглядит он именно так, как должен выглядеть трахальщик чешских моделей и глава школьного клуба. Джейк складывает ладони рупором: