— Как интересно! Секреты? Уж не тайного ли агента я скрываю в своем доме? Какой же ты все-таки чудной ребенок, Белинда.

Филипп вышел, оставив Линду разбираться в себе, в нем и в этих ненароком брошенных насмешливых словах. Она вовсе не ребенок, и, черт возьми, он прекрасно это знает!

Линда услышала звук приближающихся шагов, что заставило ее принять выражение упрямой решимости. В комнату вошел Филипп и аккуратно поставил коробки у стены, там же сложил и вещи, принесенные раньше.

— Мы ведь не хотим, чтобы ты споткнулась о них ночью, правда? — сказал он, придав голосу преувеличенно заботливую интонацию. Добрый дядюшка печется о пользе малышки-племянницы. Когда он взглянул на Линду, в его глазах плясали веселые чертики. Не к добру подобное веселье… Надо взять инициативу в свои руки.

— Пожалуйста, не называйте меня Белинда. — Слова прозвучали скорее как просьба, а Линда очень хотела произнести их более небрежно и в то же время внушительно, но не получилось.

— Обещаю, — сказал он. — Но при одном условии: если ты перестанешь вести себя как бездомный ребенок, униженный чьим-то покровительством. Твой отец жил в этом доме. Его дочь всегда здесь желанный гость.

— Но я совсем вас не знаю. Мой приезд выглядит просто нахальством. Я… я хочу сказать, что мы не родственники. Я вам не племянница.

— В этом ты абсолютно права. И все же не будем отрицать и того, что мы далеко не посторонние друг другу люди. Хотя между нами и нет кровной связи. Твой отец много значил для меня — больше, чем ты можешь себе представить. И я позабочусь о его дочери, даже если больная гостья с загадочным багажом имеет на этот счет свое мнение. Разве писатель может устоять перед соблазном узнать ее получше? Великолепный образчик для изучения, вдобавок еще этот нежный румянец…

Дверь за ним закрылась прежде, чем Линда смогла что-либо ответить. Нежный румянец? Да она покраснела от смущения и от злости, в конце концов! Глаза у этого человека как у кошки! Девушка обиженно откинулась на подушки.

Линда провела в постели целых два дня и за это время ни разу не видела Филиппа. Салли ухаживала за ней очень заботливо. Но вечерами по окончании рабочего дня служанка отправлялась домой. А хозяин ни разу не зашел, чтобы пожелать гостье спокойной ночи или хотя бы поинтересоваться здоровьем больной. Ну что ж, лучшей иллюстрации его отношения к ней не придумаешь… Игнорирует — и все тут!

Правда, шкаф он все-таки принес. В этот момент Линда принимала душ, и их встреча не состоялась. Удивительно, но Уорнер не забыл про ее просьбу. Однако после этого он не зашел и не спросил, все ли в порядке.

На третий день Линда проснулась рано. Чувствовала она себя намного лучше, чем прежде. Покой и отличная стряпня Салли сделали свое дело. Так что сегодня можно немного погулять. Девушка как раз спускалась вниз, когда входная дверь открылась и в холл вошел Филипп в джинсах и черном свитере. Через плечо свисало влажное полотенце. Живительно, он явно только что искупался в море. В такой-то холод! Да и море казалось неспокойным.

— Доброе утро, Линда. — Губы Филиппа тронула улыбка. Он бросил полотенце на спинку стула. — Надеюсь, тебе лучше?

— Да, спасибо. — Девушка продолжала его рассматривать и неожиданно выпалила то, что совершенно не хотела произносить: — Неужели вы купались! — В ее голосе соединились удивление, осуждение и недовольство.

Уорнер удивленно поднял бровь.

— Я всегда плаваю перед завтраком. Давняя привычка. Каждое утро после восхода солнца мы с твоим отцом бежали наперегонки к морю. Только, — серьезным тоном добавил он, — не дай мне бог застать тебя за подобным занятием. Я знаю здесь все течения. Это побережье очень опасно для новичков.

— Когда немного потеплеет, я тоже буду купаться, — заявила девушка, не в силах оторвать взгляд от его блестящих черных волос. Все-таки этот Уорнер — необычайно привлекательный мужчина.

— Пошли завтракать! — Филипп направился прямиком в столовую. Линда побрела за ним, машинально подобрав по пути мокрое полотенце. Он крайне небрежен с вещами, подумала девушка, заметив, что полотенце оставило белесое пятно на блестящей темной полированной поверхности стула.

— Позволь спросить, что ты намерена с ним делать? — Филипп остановился, чтобы открыть перед Линдой дверь, и когда девушка подняла глаза, то увидела, что он выразительно уставился на полотенце.

— Оно влажное. Может испортить дерево. Стулья ведь старинные и…

— Ты совершишь большую ошибку, если попытаешься изменить меня или мой образ жизни, Линда Бекли! — Твердая рука взяла девушку за подбородок и повернула ее лицо к свету. — Если я хочу бросить влажное полотенце, я его бросаю. Салли собирает эти полотенца годами. Вскоре ты обнаружишь, как много у меня скверных привычек. Не обращай на них внимания. Я абсолютно не собираюсь с ними расставаться.

В фиалковых глазах зажегся недобрый огонек. Однако Линда понимала, что будет неразумно давать выход своим эмоциям, даже если этого очень хочется.

— Прошу прощения. Я действовала чисто машинально. Обыкновенная женская страсть к порядку. В будущем я постараюсь не докучать вам.

Филипп прищурился. Человек явно заметил и возмущенные интонации в ее голосе, и пылающие щеки. Он учтиво пропустил Линду вперед, попутно забрав у нее полотенце.

— Твое «машинально» может плохо подействовать на Салли, — не без издевки в голосе заметил Филипп. — Если полотенца не окажется в холле, она, чего доброго, вообразит, что я утонул.

— Хорошо! Я положу его обратно! — Линда резко повернулась к нему, и только тут заметила веселеньких чертиков в янтарных глазах.

— Ну и темперамент, — заметил Филипп. — Не пойму только откуда. Джон был очень уравновешенным человеком, а твоя мать вообще была холодна как айсберг.

В столовую вошла Салли и поставила на стол поднос с завтраком, а уходя, без каких-либо комментариев забрала с собой злосчастное полотенце.

— Что ты собираешься сегодня делать?

Снова этот насмешливый покровительственный тон! Она подняла глаза, стараясь выразить взглядом предельную холодность.

— Для начала разберу свои вещи. А затем буду корпеть над учебниками, готовиться к экзаменам. Мне нужно многое наверстать.

— Не переусердствуй. Не забывай, что ты больна. — Филипп говорил вполне серьезно. Линда кивнула, ей и самой не улыбалось снова оказаться прикованной к постели. — А как ты собираешься меня называть?

Ну вот и прозвучал вопрос, которого она ждала и боялась. Хотелось бы самой знать ответ. До сих пор ей удавалось избегать прямого обращения.

— Вы мне не дядя… — начала Линда нерешительно.

— Согласен, — заметил Филипп. — Это мы уже выяснили. Тебе не кажется, что постоянно обращаться ко мне на «вы» довольно затруднительно? Может, будешь звать меня по имени и перейдешь на «ты»? Большинство людей справляются — с этим не так уж плохо.