– Я вылезаю, Кэтрин! – крикнул Шон. – Не смотри.

– Да я закрою дверь, вытирайся спокойно. Чистое белье нужно?

– Я подам.

Смут вошел в спальню, взял брюки и свежую рубашку, висевшие на спинке стула, из ящика комода достал белье и носки, а потом встал перед матерью, вынудив ее посмотреть на него.

– Думаешь, на собеседовании проблем не возникнет? – спросил он.

– С чем? – Мать отметила, что он очень бережно держит вещи Шона, а трусы его выставил напоказ, словно желая ее смутить.

– Вот с этим. – Смут кивнул на ее живот.

– Я купила кольцо. – Мама вытянула левую руку.

– Красиво жить не запретишь. А что будет, когда родится ребенок?

– У меня есть План.

– Ты о нем все уши прожужжала. Скажешь хоть, что за план такой, или нам самим догадываться?

Мать не ответила, и Смут шагнул к выходу, проговорив так тихо, чтобы услышала только она:

– Очень надеюсь, ты получишь эту сраную работу и на хер уберешься отсюда, оставив нас в покое.

Когда на следующий день мать пришла в парламент, на ее левом безымянном пальце блестело обручальное кольцо. На входе она сообщила свое имя кряжистому охраннику, чье лицо говорило о том, что он охотно оказался бы в любом другом месте. Страж сверился со списком посетителей и, покачав головой, заявил, что ее в этом перечне нет.

– Да вот же я. – Мать ткнула в строчку «11:00, к миссис Хеннесси».

– Тут сказано «Гоган», – возразил охранник. – Кэтрин Гоган.

– Это просто ошибка. Моя фамилия Гоггин.

– Раз не записана, я не могу тебя пропустить.

– Уверяю вас, я та самая Кэтрин Гоган, которую ждет миссис Хеннесси. – Мать ласково улыбнулась. – Просто кто-то неверно написал мою фамилию, только и всего.

– Откуда мне знать?

– Ну давайте подождем, и если Кэтрин Гоган не объявится, то вы меня пропустите, хорошо? Коль она проморгала свой шанс, пусть мне повезет с работой.

– Отстань. – Охранник вздохнул. – Мне и дома этого хватает.

– Хватает – чего?

– Только на службе я и отдыхаю от всей этой хрени.

– Какой хрени?

– Давай входи и не доставай меня. – Охранник буквально втолкнул мать в коридор. – Приемная вон там, слева. Не вздумай шляться по зданию, не то мигом посажу тебе блошку за ушко.

– Чудненько. – Мать направилась к указанной двери. Усевшись в роскошной приемной, она огляделась и почувствовала, как колотится сердце.

Через минуту-другую в комнату вошла очень стройная, коротко стриженная брюнетка лет пятидесяти.

– Мисс Гоггин? – спросил она. – Я Шарлотта Хеннесси.

– Вообще-то я миссис Гоггин. – Мать встала, и лицо дамы, излучавшее дружелюбие, вмиг стало растерянным.

– О господи, – проговорила она, глядя на мамин живот.

– Очень рада познакомиться, – сказала мать. – Спасибо, что уделили время. Надеюсь, место еще свободно?

Миссис Хеннесси беззвучно разевала рот, точно пойманная рыба, что бьется на днище лодки и вот-вот уснет. Потом дружелюбная улыбка все же вернулась на ее лицо и она жестом предложила маме сесть.

– Да, место свободно, но, боюсь, произошло недоразумение.

– Вот как?

– Понимаете, для работы в буфете мы подыскиваем девушку. Но не женщину, которая готовится стать матерью. Замужних женщин мы не нанимаем вообще. Их место дома подле мужа. А что, ваш муж не работает?

– Он работал, – сказала мама, глядя собеседнице прямо в глаза, и нижняя губа ее слегка задрожала – этот прием она все утро отрабатывала перед зеркалом.

– И потерял работу? Я вам сочувствую, но помочь ничем не могу. Все наши сотрудницы – незамужние девушки. Все, как вы, молоды, но одиноки. Таково распоряжение депутатов.

– Он потерял не работу, миссис Хеннесси. – Мама достала платок и промокнула глаза. – Он потерял жизнь.

– Боже мой, простите! – Миссис Хеннесси потрясенно схватилась за горло. – Бедняга. Позвольте узнать, что с ним случилось?

– Случилась война, миссис Хеннесси.

– Война?

– Да, война. Он пошел на фронт, как раньше уходили воевать его дед и отец. Немцы его убили. Еще и месяца не прошло. Гранатой его разорвало в клочья. Остались только наручные часы и вставные зубы. Нижняя челюсть.

Мать сознавала всю рискованность состряпанной байки – многие служащие парламента не одобряли ирландцев, воевавших на стороне англичан. Будь что будет, решила она, но героический флер должен сработать.

– Бедная вы моя. – Миссис Хеннесси сжала мамину руку, и мать поняла, что полдела сделано. – Да еще ждете ребенка. Ах, какое горе.

– Мне горевать некогда. Для меня это, скажу честно, непозволительная роскошь. Вот о ком я должна думать. – Мать бережно прижала ладонь к животу.

– Вы не поверите, но в Первую мировую то же самое случилось с моей тетушкой Джоклин. С дядей Альбертом они прожили всего год, а он возьми и запишись к англичанам и погибни под Пашендейлем, представляете? Похоронка пришла в тот самый день, когда тетя узнала о своей беременности.

– Ничего, если я спрошу, миссис Хеннесси? – Мать подалась вперед: – Ваша тетушка справилась? Все кончилось хорошо?

– О, за нее не волнуйтесь. Такую оптимистку еще поискать. Просто стала жить дальше. Но тогда люди были другие. Сплошь великие женщины.

– Бесподобные, миссис Хеннесси. У вашей тетушки Джоклин есть чему поучиться.

Дама расплылась в довольной улыбке, которая, впрочем, вскоре угасла.

– Однако что ж нам делать-то? Ума не приложу. Не обижайтесь на мой вопрос, но сколько вам еще носить?

– Три месяца, – ответила мать.

– Три месяца. А работа на полный день. Видимо, после родов вам придется уйти?

Мама кивнула. Конечно, у нее был План, но сейчас она мертвой хваткой вцепилась в представившийся шанс.

– По-моему, вы очень добрая, миссис Хеннесси, – сказала она. – Вы напоминаете мою покойную мать, которая ежечасно обо мне пеклась, покуда в прошлом году рак не свел ее в могилу…

– Бедная моя, напасть за напастью!

– У вас такое же доброе лицо, как у мамы, миссис Хеннесси. Бог с ней, с гордостью, я взываю к вашему милосердию. Мне нужна работа, миссис Хеннесси, очень нужна, чтобы скопить денег для ребеночка, а сейчас я совсем без гроша. Если вам хватит сердца взять меня на эти три месяца, я буду вкалывать как ломовая лошадь и вы ни секунды не раскаетесь в своем решении. А когда подойдет срок, по вашему новому объявлению отыщется девушка вроде меня, которой тоже нужно дать шанс.