В гл. VI мы обращаемся к процессу креативности как главному двигателю культурного роста и развития. Экономисты уже давно проявляли интерес к креативности как мотивационной силе инноваций и технологических изменений, но все их попытки осмыслить истоки творческого порыва и понять, каким образом стимулы и ограничения влияют на его выражение у индивидуальных творцов, ограничивались, как правило, слишком обобщающим выводом, что главным стимулом для инноваций является перспектива получения прибыли. И снова вопросы ценности занимают центральное место в нашем рассуждении: охарактеризовав труд художников, мы сможем идентифицировать производство экономических и культурных ценностей в создании и размещении их произведений.

В гл. VII мы возвращаемся к понятию культурных индустрий как способа репрезентации культурной деятельности в экономических категориях. В контексте толкования искусства как индустрии рассматривается и обсуждается подход, ставший центральным в культурной экономике за последние 30 лет. Далее мы рассматриваем культурные индустрии в более общей перспективе, уделив внимание роли культуры в городском развитии, туризме и торговле. Мы также обсудим потенциал культурных индустрий как вклада в экономическое развитие развивающегося мира, используя в качестве конкретного примера музыкальную индустрию.

Если интерпретировать культурную деятельность в категориях индустрии, это означает, что культурные индустрии имеют отношение к экономическому производству и создают рабочие места, а стало быть, правительства, которые не волнует культура как таковая, начнут проявлять к ней интерес. Это подводит нас к гл. VIII, в которой мы поднимаем более общий вопрос о том, каким образом может происходить вмешательство государства, тем или иным образом влияющее на культуру. Способ такого вмешательства – культурная политика, совсем недавно возникшая специфическая область деятельности правительства. Учитывая, что в современном мире большая часть политики занимается экономическими явлениями, неудивительно, что культурная политика очень прямо ставит вопросы об отношениях между экономикой и культурой. Культурная политика также имеет значимые политические последствия. Мы сосредоточим внимание на том, как культурная и экономическая политика дополняют друг друга и конфликтуют между собой: вопросы экономической и культурной ценности имеют решающее значение для разметки территории и принятия решений.

Наконец, в заключительной гл. IX делается попытка соединить все нити и указать направление движения. Могут ли экономика и культура рассматриваться в современном мире, где мы наблюдаем противоречивую динамику экономической глобализации и культурной дифференциации, как два организующих принципа современного общества, одинаково предопределяющих масштаб и ограничения цивилизационного прогресса в третьем тысячелетии?

В своем фундаментальном значении ценность – это исток и мотивация всего экономического поведения. Идеи ценности пронизывают также и сферу культуры, но в другой перспективе. В экономической области ценность имеет отношение к полезности, цене и стоимости, которую индивиды или рынки приписывают товарам. Культурная ценность содержится в некоторых аспектах культурных феноменов, выражаемых либо в специфических терминах – например, тональная ценность музыкальной ноты, ценность цвета на картине, либо в более общих терминах – указание культурного достоинства или значимости произведения, объекта, опыта. Конечно, экономика и культура как области человеческой мысли и действия связаны с ценностями во множественном числе, т. е. с верованиями и моральными принципами, которые образуют рамку нашего мышления и бытия. Но, хотя мы должны признать влияние ценностей на человеческое поведение в целом и на интеллектуальную деятельность в социальных и гуманитарных науках в частности, нас в настоящем контексте интересует ценность в единственном числе.

В обеих интересующих нас областях, экономике и культуре, понятие ценности, несмотря на различное его происхождение, может рассматриваться как выражение стоимости не только в статическом и пассивном смысле, но также в динамическом и активном, как согласованный или трансакционный феномен. Таким образом, можно предположить, что ценность – это исходная точка в процессе установления связи между двумя этими областями, фундамент, на котором может строиться совместное рассмотрение экономики и культуры. Закладка этого фундамента – задача данной главы. Мы рассматриваем по отдельности происхождение теории ценности в экономике и в культуре (в той мере, в которой мы можем ее здесь идентифицировать), а затем выясняем, как эти концепции могут быть приложены к экономической и культурной оценке культурных благ. Завершается глава анализом в свете этих идей такого явления, как художественный музей.

Подходящая отправная точка для рассмотрения теорий ценности (value) в экономике, как и в случае большинства вопросов в истории экономики, – «Богатство народов» Адама Смита (1776). Смит первым стал различать ценность товара в потреблении, т. е. способность удовлетворять потребности человека, и ценность при обмене, т. е. количество других товаров и услуг, с которым кто-то готов расстаться, чтобы приобрести единицу товара. Смит и политические экономисты, пришедшие ему на смену в XIX в., выдвигали теории ценности, основанные на стоимости производства. Эти авторы, по сути, предлагали рассматривать законы, регулирующие распределение доходов, на основе ценности объекта, определяемой затратами на исходные материалы, используемые для его производства. Таким образом, например, Смит, а позднее Рикардо и Маркс, сформулировали трудовые теории, в которых ценность определяется количеством труда, воплощенном в товаре. Для Маркса вознаграждение, связанное с другими факторами (прибылями, дивидендами, рентой, процентом), было ценностью, прибавочной по отношению к ценности труда. Таким образом, его теория ценности была теорией распределения, вытекающего из классовых отношений в обществе; в анализе Маркса ценность труда в виде заработной платы идет рабочему классу, а оставшаяся прибавочная ценность – правящим классам.

Важным элементов дебатов по поводу ценности в XVIII–XIX вв. была идея «естественной ценности», набора цен, определяемых условиями производства и затрат. Естественная ценность рассматривалась как центр притяжения, к которому тяготели реальные цены, свободные от краткосрочных искажений. В наши дни мы называем их ценами, полученными при долгосрочном равновесии. Идея естественных цен возникла еще до Адама Смита, ее можно отыскать в еще более ранних сочинениях Джона Локка, Уильяма Петти и др.[30] За этим просматривается тенденция к рассмотрению естественной стоимости как отражения действия «естественных» сил, определяющих цены посредством упорядоченного процесса наподобие тех, что регулируют исходы в природном мире.