людьми и кораблями на Гостином острове, а остальных Стейн перевез к себе на большой вместительной лодке.

– Вот это люди Снефрид, мы их тоже возьмем с собой, – сказал ему Асвард, показывая на Лейви и его пятерых товарищей. – Она путешествует как королева, с собственной дружиной.

– Мы дали клятву оберегать эту женщину и не оставлять одну, пока не вручим королеве Гардов в Хольмгарде! – подтвердил сам Лейви. – Поэтому должны везде следовать за нею.

– Она едет к королеве Гардов? – Стейн с новым чувством осмотрел Снефрид, как будто она выросла прямо у него на глазах.

– Именно туда лежит ее путь.

– Я вижу, это весьма выдающаяся женщина. Моя жена устроит ее лучшим образом.

Усадьба Стейна была невелика, но содержалась хорошо. Ради гостей зарезали барашка, а пока мясо жарилось, подали хлеб, сыр, вяленую рыбу.

– Ну, Стейн, какие у вас новости? – начал беседу Асвард.

– Новости есть, и весьма важные. Ты не слышал, что умер наш дядя, Харек Затмение?

– Харек умер? – повторил Асвард. – Нет, я не знал. И давно?

– Зимой. И теперь мы с Бергстейном спорим из-за тех земель. У Харека не осталось прямых наследников – его два сына умерли молодыми, – и теперь все должно перейти к нам с Бергстейном, но он не хочет отдавать мне мою долю и сам захватил дядину усадьбу.

– Почему же он так несправедливо с тобой поступил? – с любопытством спросил Хлёдвир и даже перестал есть.

Глаза его заблестели: видно, он был из тех, кому нравится наблюдать за чужими делами и особенно раздорами.

– Это все из-за моей бабки, Дагню. Она была побочной дочерью моего прадеда, Сэмунда Когтя, но когда он выдавал ее замуж, то дал ей приданое, как законной. Это значит, что он признал за нею равные права с прочими детьми, правда же, Асвард? Ты мудрый человек и многое повидал, скажи, ведь если человек дает за побочной дочерью точно такое же приданое, как за другой, законной, значит, он желает наделить их всех равными правами?

– Весьма на то похоже, – согласился Асвард.

– А Бергстейн этого признавать не хочет, он говорит, моя бабка получила все, что ей причиталось, когда выходила замуж, а до другого наследства мне дела нет.

– А разве твой прадед не уладил этого с ее мужем, когда они договаривались о свадьбе? – спросил Хлёдвир. – Должны были условиться насчет прочего наследства.

– У прадеда был сын, Гейр, и все его имущество, земли, два хутора и скот и прочее, унаследовал он. Харек – его сын, он все получил после Гейра. А теперь Харек умер бездетным, и мы с Бергстейном должны получить его наследство.

– Они должны были обсудить и этот случай.

– Может, они и обсудили, только свидетелей, ты понимаешь, не осталось, это же было сто лет назад! Если бы моя бабка была законной дочерью, то мы бы все поделили поровну, а теперь Бергстейн ухватился за этот предлог, чтобы не делиться со мной.

– А вы бы вышли с вашей тяжбой на весенний тинг.

– Мы и выходили. Но конунг сказал, что раз свидетелей нет, то он не ясновидящий, чтобы знать, какова была воля нашего деда. А его внук, Бьёрн Молодой, сказал, чтобы мы решали свои дела поединком…

Тут Снефрид невольно засмеялась, потом прикусила губу. Все обернулась к ней.

– О, прости, – она улыбнулась Стейну. – Бьёрн Молодой и мне советовал решить дело поединком, а потом… Ты слышал, может быть…

– Он сам участвовал в поединке и убил своего двоюродного брата, Альрека сына Анунда, да, мы слышали, – Стейн кивнул. – Вот всем наука… Бергстейн, может, и не самый лучший родич, но он мне родич, и я вовсе не хочу, чтобы у нас тоже кончилось так. Мы от поединка лучше воздержимся.

Мужчины стали обсуждать события лета – вражду старого Бьёрна конунга с внуком, смерть Бьёрна, соглашение между его сыном Олавом и Эйриком, по которому Эйрику досталась южная и восточная часть владений – и острова между Уппсалой и морем тоже. Снефрид помалкивала, не желая выдавать свою причастность, хотя она все эти события знала лучше всех: они прошли у нее перед глазами, а кое к чему она и сама приложила руку.

К тому времени столы уже убрали, хозяева и гости расположились возле очага: мужчины с одной стороны, женщины с другой.

– Только бы им про сражения толковать… – пробормотала Стейнова жена, Това, сидевшая рядом со Снефрид. – Уж как я измучилась, пока он был в конунговом войске! Это сражение – говорят, там из трех кораблей два были очищены от людей этими берсерками! Хорошо, что наш корабль вовремя увели на север, ума хватило! Наши все целы остались, вот только недавно вернулись, как Олав с Эйриком помирились. Но что это за мир – теперь берсерк станет все равно что нашим конунгом! Если бы женщин спрашивали, я бы нипочем не согласилась на такого конунга! Ну, довольно об этом! – Ее тянуло поговорить, но она видела по лицу гостьи, что той не хочется обсуждать дела конунгов. – Нас это все не касается, наше дело – очаг, дети да хозяйство. Расскажи-ка мне лучше о тебе. Нечасто увидишь, чтобы женщина одна пускалась в море, потому мой Стейн и решил было, что ты жена Асварда. Асвард хороший человек, рассудительный и богатый, для любой женщины было бы удачей за него выйти.

Това бросила на Асварда уважительный взгляд. Лет ему было хорошо за сорок, но выглядел он отлично: в длинных, немного вьющихся темных волосах и бороде еще не было седины, на обветренном загорелом лице с высоким узким лбом и крупным крючковатым носом ярко блестели живые серые глаза, и сразу было видно, что человек это бывалый, опытный и умеющий со всяким прийти к согласию.

– Это несомненно правда! – Снефрид знала Асварда всего один день, но он показался ей приятным человеком. – Однако у меня есть муж, и я пустилась в путь, чтобы отыскать его. Мне придется идти далеко, до самого Утгарда… как мне было предсказано.

– Неужели ты не боишься? – Това, едва ли бывавшая где-то далее торга в Бьёрко, недоверчиво заглянула ей в глаза. – Я бы не решилась – это же так страшно!

– Это страшно, но мне обещано сильное покровительство в моем пути…

Снефрид перевела взгляд на огонь, и снова вспомнилось печальное лицо Фрейи, ее сомкнутые на коленях тонкие белые пальцы, ее грустный голос. Опять ее поразило сходство их судеб, и не успела она подумать, как с языка само собой слетело:

– Не бывал ли в ваших местах человек по имени