— Ой, трудно я до вас добирался, — прокряхтел незнакомец, не отвечая на вопрос.

— Да зачем я тебе понадобился?

— Тихо, не кричите. Вот бумага. В ней написано, ваше сиятельство, что вы должны помогать по мере сил подателю сего.

— Я никому ничего не должен, — отчеканил Матвей ледяным тоном, но звук все-таки приглушил. — Извольте, сударь, — он особенно напирал на это обращение, — назвать себя или я вас выставлю вон.

— Зря вы горячитесь. Я агент на службе государства Российского. С вами я знакомства не имел, но с Родионом Андреевичем мы славно послужили отечеству. Петров моя фамилия.

— А… Так вы тот самый?..

— Тот самый.

Матвей вдруг страшно обиделся: и на судьбу, и на дождь за окном, и на неприступный Данциг, а более всего на этого невзрачного человечка, на котором крестьянская одежда сидит так, словно он ее век носил. Шляпа мокрая, руки от холода красные, как гусиные лапы, а рожа выражает полную невозмутимость и довольство собой.

— К делу тайного сыска я никогда касательства не имел… Я дворянин, поручик, воин, если хотите. А то, что мы с Родькой ездили в Польшу с тайным заданием, еще ни о чем не говорит. Я тогда просто шкуру свою спасал.

— Это понятно, ваше сиятельство. Но ведь жизнь как устроена. Кто хоть раз шкуру свою в ломбард снес, тот непременно еще раз понесет. И становится сей человек как бы вечным должником. Вы не переживайте так. Кто-то ведь должен во время войны информацию поставлять. И смею вас заверить, этим занимаются вполне достойные люди.

Сам того не ведая, Петров перефразировал одного из лучших агентов своего времени — Даниеля Дефо. Автор Робинзона Крузо как-то сказал: «Шпионаж и сбор информации — это душа государственных дел!»

Но Матвею не хотелось вникать во все эти тонкости. Он с грустью смотрел на пламя свечи и думал — чего потребует у него этот невзрачный человечек? Может быть, надо будет сейчас вместе с ним выйти в ночь и бежать куда-нибудь по темной дороге, а то и ползти ужом по грязи, высматривая из-за кочки вражеские редуты. Но Петров повздыхал для приличия, а потом не выдержал:

— У вас поесть чего-нибудь нет? Горяченького… Я последний раз утром ел.

Сговорились они все, что ли? Матвей заглянул в котелки. Фасоль выскребли до дна. Но щи были еще теплыми. Краюха хлеба не то чтоб очень велика, но на перекус хватит.

— Мне, конечно, с Родионом Андреевичем было бы сподручнее, — разглагольствовал Петров, ловко орудуя ложкой. — Надежный человек, но нет его.

Поел, вздохнул и перешел к деловой части разговора:

— Шамбер в Данциге.

— Так он жив? — не удержался от восклицания Матвей.

— А что ему сделается. Эта порода живучая. Хромает только. Палка у него знатная — металлическая с набалдашником, покрытым зеленой кожей. Он чуть из-за этой палки не попался, но обошлось.

— Слушайте, Петров, говорите толком. Я ничего не понимаю. Что обошлось?

— Я их сиятельством приставлен к оному Шамберу, как нитка к иголке. Моя задача следить за его поступками и передвижениями и доносить куда следует. В Варшаве Шамбер лечился от ран и жил в особняке под охраной. А с палкой вот какая штука приключилась. Шамбера привезли в Данциг тайно с крестьянским обозом. В город трудно попасть, а выйти из города еще труднее. Пускают только попов, нищих и женщин. А хромого Шамбера разве что нищим можно было нарядить. Но отказались от этой затеи. Уж очень он заметен.

— Да вы-то откуда знаете, что поляки хотели и почему отказались?

Петров поднял палец:

— Потому что внимателен и слушать умею. Я хороший агент. Так вот. Шамбер в сене сидел. Русская охрана обоз осмотрела и пропустила. Палка эта с набалдашником из сена торчала, но солдат, по счастью, ее не заметил. Сам я прошел в Данциг без помех, поскольку назвался местным жителем. Крестьянское сословие в город пока пропускают. Теперь я буду в Петербург доклады писать, а вы при мне как бы связной. Ясна задача?

«Не слабо, — прошептал Матвей и мысленно повторил по-французски: — Па феблема!»

Далее Петров сообщил, что сюда вот-вот приедет Миних со свитой и канцелярией. Так вот, в канцелярии у фельдмаршала есть секунд-майор по имени Боборыкин. Матвей должен этого Боборыкина найти и передать ему пакет. То, что Петров называл пакетом, оказалось туго свернутыми листами бумаги, обернутыми в льняную ткань.

— Найдете Боборыкина, скажите ему такие слова: «Евграф вам с детками привет передает».

— С какими еще детками?

— Вы запоминайте, потому что это словесный шпионский шифр.

— Ладно, запомню. У меня денщика Евграфом зовут.

— Вот и славненько. Пакет отдадите без всяких объяснений. Боборыкин сам знает, что с ним надо делать, а вам лишние знания ни к чему. А теперь я пойду, пожалуй.

Фельдмаршал Миних со свитой явился под Данциг пятого марта. Его сопровождал прусский конвой. Как предсказывал Васька Крохин, тут же был созван военный совет. Но прошел он быстро и без надлежащей важности. Куда более ярко выглядело отправление к стенам осажденного города трубача и офицера с прокламацией. Этот документ, написанный решительно и напористо, призывал жителей Данцига немедленно отступиться от Лещинского и впустить в город русскую армию. На раздумывание было дано двадцать четыре часа.

Мог бы фельдмаршал и один час дать, итог был бы тем же. Данциг уже поставил на Францию и передумывать не собирался. Конечно, это большой риск, но стены города были хорошо укреплены, а обещания маркиза де Монти так зазывны. Обыватели поверили французскому послу и его армии и сами пошли в добровольцы. Из Парижа прибыли в Данциг французские инженеры. Швеция тоже поучаствовала в общем деле, выслала в город сто отлично экипированных офицеров.

По прошествии суток Миних созвал второй совет. На нем он высказал мнение, что с городом надлежит поступать без всякого сожаления, то есть бомбить и атаковать. Беда только, что бомбить нечем, артиллерия еще не подошла и неизвестно, когда будет. Ласси поддержал фельдмаршала в том смысле, что мало того, что артиллерии нет, так и войск недостаточно. Необходимо перевести под стены города армию из Варшавы, а также пополнить ряды за счет саксонцев и самих поляков.

Миних со всем согласился, вздохнул и приказал строить редуты, но при этом не отказался от идеи еще раз попробовать силы. В конце недели была предпринята атака на богатое предместье Шотланд. Предместье было хорошо укреплено, и успех русских объяснялся лишь внезапностью нападения. Сто человек неприятеля было убито, но главное, были захвачены пушки и склад оружия. На следующий день из этих самых пушек уже палили по Данцигу трофейными ядрами. Были также захвачены магазины (по нашему склады) с продовольствием. Словом, вылазка удалась.

Матвей Козловский тоже принимал участие в сражении за Шотланд. Погода была скверная, дождь лил как из ведра. Море штормило, а потому ветер с залива дул просто с сатанинской силой. И все это ночью, в кромешной тьме — глаз выколи! Но настроение оставалось великолепным. Единение с солдатами, крики «ура!». Эдакая резвость во всем теле и порыв! Страха, что убьют, не было, все затмил собой восторг битвы.