я не виновата. Шоу дал слово, что мы разберёмся с этой проблемой… разберёмся вместе и даже если я захочу его оттолкнуть шансов на это никаких.

Не знаю, что Шоу увидел во мне. Не знаю, почему решил со мной подружиться и предложил помощь. Возможно этот парень слишком добрый по своей натуре, а возможно потому, что в Подземном городе никто не относился к нему с должным уважением и на это есть причины. Хотя лично, по моему мнению, этот заблудший заслуживает гораздо большего уважения, чем любой древний из Подземного города. Тоже мне… древние… Словно года проведённые в Лимбе – единственное чем можно гордиться.

Меня изгнали спустя год и два месяца существования в Подземном городе. Рядом с моей изоляционной камерой всегда дежурили заблудшие, которые в случае припадка поливали меня водой и вовремя пресекали нашествие фантомов. Это всё, что они могли делать, до тех пор, пока не доказала, что умею держать мысли в узде. И это единственное, как они могли защититься. О том, что станет со мной уже на следующие сутки после контакта тлеющей кожи с водой, разумеется, никто не думал.

Так что я была рада изгнанию. Я мечтала и ждала этого дня, потому что только так меня могли оставить в покое, наедине со своим проклятием. Только так я могла быть на сто процентов уверенной, что на меня не объявят охоту и за мной не будет слежки. Только так я могла покинуть границы мирного сектора и обрести относительную свободу.

Но Шоу отправился со мной. Как и я, приняв клеймо изгоя на свою душу и любые мои уговоры касательно того, чтобы он этого не делал, были бесполезны. Древний заблудший Подземного города наградил наши энергетические сущности чем-то вроде невидимой печати, для того, чтобы любой другой древний мирного сектора сумел отличить нас с Шоу от «нормальных» заблудших. Изгоев не любит никто. Изгоев сторонятся и презирают, не важно за что. Если ты изгой – значит заслуженно. Единственный плюс лишь в том, что только древний, или очень сильный заблудший может почувствовать клеймо, поэтому мы с Шоу и прикидываемся путниками всё это время. Приходится страховаться.

В чём отличие путника от изгоя?..

Да, возможно путников презирают не меньше, но их также и боятся. Прикинуться путниками – теми, кто отказался от жизни в мирном секторе и вольно путешествуют по Лимбу якобы в поисках выхода из этого проклятого места – единственное, что нам оставалось. Путники и кочевники – одного поля ягоды, с похожими моральными принципами и в основном гнусными, но, как уже раньше говорила – нам нужен был проводник. Ведь Нэгмуд оставил нас спустя два месяца – как он позже заметил, – бесцельного скитания по Лимбу. В общем-то, он и отправился с нами только потому, что Шоу был его хорошим другом, но если подумать, какой проводник станет портить свою репутацию тем, что ошивается рядом с двумя изгоями?.. Так что его можно понять.

Нэгмуд ушёл. А у меня остался лишь Шоу, карта с нужным фрагментом Лимба, нужная информация выкупленная у одной шайки кочевников, промежуточные цели, и конечная – найти сектор крика.

Да, и ещё у меня осталась надежда.

Я уже мертва, но у меня всё ещё осталась надежда.

Глава 3

– Чёрт! Фантомы здесь! – кричит наш проводник по имени Гром.

– Фантомы! – хором орут кочевники.

– Мать вашу! Это всё девчонка!

– Прокажённая дрянь!

– Убираемся отсюда!

– Куда? КУДА?!

– ЗА МНОЙ! КУДА!

– Хватайте товар!

– Всё из-за этой сучки!

Да плевать, о чём они там орут. Сижу в воде и напряжённым взглядом рассматриваю редкий лесок по другую сторону реки и точно знаю – тому, что происходит там не я причина. Только не в этот раз.

То, что происходит там, с размахом выбивается за рамки того, на что способна моя энергия во время припадков. Только если это не что-то новенькое, чего я о себе ещё не знаю.

Я ещё плохо различаю фантомную энергию, но видимо ТАМ её сейчас столько, что даже меня это чувство стороной не обошло. Чувство ужаса с принятием неизбежности – без столкновения с фантомами нам отсюда не уйти, их слишком много.

Ор кочевников и их возня слышится с берега. Шоу кричит моё имя и требует, чтобы я немедленно вылезала из воды. Но всё, что я делаю, это смотрю на кроны деревьев высящиеся на фоне голубого неба, чувствую опасный холодок пробегающий вдоль позвоночника и как волосы на шее становятся дыбом. А в следующую секунду вновь раздаётся женский крик. Птицы роем взмывают в небо, и первый ряд далёких деревьев с треском валится на землю, так что земля содрогается.

Кто-то подхватывает меня под подмышки и ставит на ноги.

– Катари! Шевелись! ШЕВЕЛИСЬ! – орёт Шоу, и я тянусь за ним по илистому дну реки.

– Здесь что-то не так, – бормочу, глядя назад.

– Конечно, не так! Фантомы в секторе! Катари! Очнись!

Подхватываю с земли рюкзак и озираюсь в поисках проводника: тот и парочка кочевников уже двигаются обратно вверх по склону, к окну из которого мы пришли. И для нас с Шоу – это также единственный путь к спасению.

– Ну нет! Даже не думайте переться за нами! – оборачиваясь, восклицает Гром. – Катись к чёрту, прокажённая!

– Да, не иди за нами!

Останавливаюсь. Но, не потому, что попросили, а потому, что промежуточный сектор начал погружаться во тьму. Небо вдали пожирало огромное чёрное облако. И это совершенно не было похоже на стихию. Это было…

– Твою мать! – громкий выдох Грома заставляет меня обернуться. Проводник делает несколько шагов вперёд, не сводя с неба огромных потрясённых глаз, и я замечаю, как медленно отвисает его челюсть. Голова также медленно опускается, и взгляд встречается с моим.

– Это ты, – презренно выплёвывает, сжимая кулаки. – Ты их материализовала!

Ну вот примерно это я имела в виду, говоря о чёрном облаке стремительно расползающимся над сектором и пожирающим весь дневной свет вместе с солнцем. Это материализация фантомов в некую жуткую субстанцию – заслуга чьих-то мыслей. Но вот точно не моих.

– ТЫ!!! – орёт проводник, бросаясь на меня, и Шоу встречает его толчком в грудь.

– Это не я! – кричу также громко, одновременно с оглушительным треском деревьев, словно кто-то огромный проламывает себе дорогу через них.

– А кто тогда?! – брызжа слюной, орёт Гром.

– Зачем мне это, по-твоему?! – ору в ответ, так что Шоу теперь и меня удерживает на месте.

– И что с окном?! – дёргает челюстями проводник, и мой взгляд мрачнеет: