– Полчасика – да, но не больше. У меня на вечер наполеоновские планы – борща наварить и котлет нажарить.

– Непременно с луком и чесноком! – встрепенулась Машка. – И побольше их, побольше!

Обоснованно опасаясь, что сейчас она снова начнет нахваливать свои чесночно-луковые противовирусные котлетки, и не желая продолжать тему модной инфекции, я только кивнула и поспешила удалиться.

В свой кабинет забежала лишь затем, чтобы облачиться в мантию, и снова пошла в четвертый зал – на почетное, но продуваемое сквозняком из щели в окне судейское место.

Только вечером, уже собираясь уходить с работы и запихивая в объемистую сумку папки с делами, которые собиралась просмотреть дома, я вспомнила про сиротевший без меня день-деньской мобильник. Прежде чем сунуть его в карман, посмотрела, нет ли пропущенных вызовов.

Они были. И много! Еще утром мне как никогда ранее настойчиво звонила Натка. Она набрала меня девять раз!

– Могла бы в десятый, юбилейный, голосовое сообщение оставить, – пробурчала я встревоженно и виновато.

Сразу же попыталась перезвонить сестре, но она не ответила.

– Теперь сама трубку не берет! – Я не знала, что и думать.

Может, это симметричный ответ? Я не отзывалась на звонки Натки утром, и теперь она меня наказывает?

Но я просто не могла разговаривать – при исполнении была! Все мои немногочисленные родные прекрасно знают: звонить мне нужно или до девяти, или уже после восемнадцати. А лучше даже после девятнадцати, потому что за рулем я по телефону стараюсь не разговаривать… Но что же стряслось у Натки?

Я позвонила Сашке.

– Ничего не покупай, у меня сегодня разгрузочный вечер! – сразу же заявила дочь, упреждая мой обычный вопрос – что приготовить на ужин.

– Я по другому поводу, Саш. Тебе тетя не звонила?

– Натка?

Сестрица, кокетничая и молодясь, просит племянницу называть ее по имени, как подружку-ровесницу. Сашка, девочка добрая, желание тетушки уважает.

– Натка, Натка, кто же еще, у тебя другой тети нет!

Тут мне неожиданно подумалось: вдруг и этой тети уже нет? Может, Натка названивала мне, оказавшись на краю гибели, буквально перед смертью…

Тьфу, что за мысли такие! Отставить панику!

– Нет, она мне не звонила, а что случилось?

– Не знаю! Буду выяснять! Жди дома! – Я закончила короткий сумбурный разговор с дочерью и затравленно оглядела пустой кабинет.

Кого спросить, куда бежать, что делать?

Вспомнила! Где-то был у меня телефончик Наткиной коллеги Ларисы, они вместе работают в редакционно-издательском центре популярной газеты и приятельствуют… Вот!

Я нашла в списке контактов номер, записанный как «Лариса РИЦ», и позвонила по нему.

– Да, алле? – чуть удивленно откликнулся женский голос, почти теряющийся в типичном шуме метро.

– Лариса? Лариса! – закричала я. – Это Елена, сестра Натальи Кузнецовой, вы с ней вместе работаете. Она была сегодня в РИЦе?

– Наташа-то? Нет, у нее сегодня отгул, а что слу… – Голос окончательно потерялся за грохотом и свистом прибывшего поезда, но я уже поняла главное: на работе сестрица сегодня не появлялась.

Мое беспокойство чрезвычайно усилилось.

Нужно знать мою младшую сестру, чтобы понимать, насколько опасно это сочетание – Натка и много свободного времени. Неугомонная сестрица с шилом в мякоти даже на бегу и в коротких паузах между делами-заботами умудряется заварить такую кашу, которую семеро с ложками потом не расхлебают. Страшно представить, что она могла учудить при наличии целого свободного дня!

Натке в равной степени свойственны авантюризм, предприимчивость, бесшабашность и уверенность в себе. Взрывоопасная смесь! Плюс неприятности наша Наташа находит, как специально обученная свинья – трюфели: там, где другие спокойно проходят мимо…

Я вдруг осознала, что непродуктивно злюсь на сестру вместо того, чтобы заняться тем, что выпадает на мою долю с огорчительной регулярностью: разбираться в ситуации и разгребать ее последствия.

Но как тут разберешься, когда информации – голый ноль?!

– Спокойно, Лена, спокойно! – Я сбегала к кулеру и, налив себе воды, выпила ее залпом.

С треском смяв стаканчик, я бросила его мимо урны и пытливо посмотрела на зажатый в кулаке телефон.

Кому бы позвонить? Может, Косте? По логике, не дозвонившись мне, Натка должна была связаться с ним. Таганцев идет вторым номером в ее списке персональных спасателей, если уже не первым.

– Костя! – завопила я, не справляясь с запредельным волнением, когда в трубке раздался знакомый мужественный голос. – Что с Наткой, ты в курсе?!

– А что с Наткой?

– Не в курсе, – упавшим голосом резюмировала я. – То есть она тебе сегодня не звонила, как мне, с десяток раз?

– Вообще не звонила. Лен, ты успокойся и объясни толком, что случилось.

Вот что значит – настоящий мужчина суровой профессии, можно только восхищаться такой выдержкой! Капитан Таганцев, в отличие от меня, не спешил паниковать и бегать по стенам с криком: «А-а-а, все пропало!»

Настоящие мужчины суровых профессий – опера, пожарные, космонавты – не позволяют себе таких бурных эмоций. Максимум сдержанно молвят: «Хьюстон, у нас проблемы» – и идут их устранять.

– Кость, я же говорю: Натка звонила мне утром девять раз, а я не могла ответить. Теперь набираю ее, но она не отзывается!

Я честно постаралась успокоиться. Получилось не очень, голос все равно срывался на визг, но Таганцев меня похвалил:

– Во-от, так лучше. Теперь сделай глубокий вдох, потом выдох, а я пока тоже попробую позвонить нашей Натке. Потом тебя наберу.

В трубке пошли короткие гудки – Хьюстон занялся проблемой. Я сделала вдох, потом выдох. И еще раз вдох-выдох. И еще.

Таганцев не перезванивал. Я не выдержала пытки ожиданием и тоже послала вызов на мобильный сестры.

Неожиданно длинные гудки в трубке прекратились, я услышала какой-то хруст, а потом слабый голос – женский, но чужой, незнакомый:

– Алло, алло!

– Кто это? – Мне стало страшно.

– Роза я. Соседка вашей… не знаю, как ее?

– Наташа!

– Да нет, я Роза!

Я почувствовала головокружение. Что за бред? Какая Роза? Откуда соседка? Мысли в голове зарябили, дергаясь, как флажки на ветру: сестре осталась старая бабушкина квартира, я там давно не живу, новых соседей не знаю, про Розу даже не слышала…

– Где Натка?

– Тут, рядом.

– Так дайте ей трубку!

– Да не возьмет же, плохо ей. Отключилась. – Непонятная Роза в трубке и сама, похоже, могла вот-вот отключиться: голос у нее был подозрительно слабый, прерывистый.