— Да, это точно. Перейдешь через холмы, и вот тебе уже другая погода. Я это много раз замечал. А как выглядят карты, Ферлин?

— Карты? Ты не знаешь, как выглядят карты? — в свою очередь, удивился Ферлин. — Ты же в школу ходил, чему вас там учили?

— Это ты в школу ходил, тогда она еще полной была. А когда люди разъезжаться стали, так и учителя поразъехались. Читать-писать вроде научили и на том спасибо. А географию у нас вел старик Бровар. Он бывший полицейский, поэтому считалось, что знает больше других. Он приносил на урок старый глобус без подставки, клал его на стол и говорил — дети, это наша планета.

— И что дальше?

— На этом все. Дальше он засыпал прямо на стуле, потому что никогда трезвым в школу не приходил. А ты говоришь — школа, карты.

Утомившись от новых впечатлений, Джек наконец уснул, и Ферлин разбудил его ранним утром, когда над болотом стоял густой туман, а темно было почти так же, как и накануне вечером.

— Утро уже. Пора идти, — сказал Ферлин.

Джек сел, едва ощущая замерзшие холодной ночью ноги. Он потянулся было за сапогами, но Ферлин остановил его.

— Не спеши, — сказал он. — Первым делом попей воды, хоть немного. Потом съешь немного сыра, а уже после этого надевай сапоги и топай.

— А почему именно так?

— Потому, что сапоги сейчас сырые и холодные, как пустошь в зимнюю ночь. Если наденешь сразу, не усидишь на месте.

— А по нужде как, босиком?

— По нужде — особый случай, по нужде надевай сапоги.

Пока Джек, отойдя, поливал деревце, со стороны болота стали доноситься хлюпающие звуки.

— Лягушки кормятся, — пояснил Ферлин, протягивая флягу вернувшемуся Джеку. Тот сделал глоток и присел, начиная уже получше различать обстановку.

Ферлин отрезал два ломтика сыра и подал один Джеку. Тот взял его и принялся жевать, со сна не чувствуя вкуса. Однако постепенно приободрился и даже стал согреваться.

— Как в сапогах? — с усмешкой спросил Ферлин. Джек в ответ только поморщился.

— У нас еще пятнадцать минут. Из них на подход нужно семь, на подготовку ружья — пять.

— А куда еще три?

— Три будут в резерве.

На болоте громко плеснулась игуана, ударив хвостом и подняв дождь брызг.

— Ишь как разыгралась, наверное, поймала чего, — прокомментировал Ферлин. — Ну пойдем, в пять сорок две будет пролет.

— Пролет чего? Добычи?

— Да, приятель. Мы ведь именно за ней пришли?

— А почему такая точность? — спросил Джек.

— Потому что эта птица очень любит точность. И за это мы ее ценим.

Джек из этого объяснения ничего не понял, но не стал расспрашивать Ферлина, решив, что сам во всем разберется в процессе охоты.

Тем временем Ферлин собрал всю траву, на которой они спали, и унес, чтобы снова спрятать.

— Зачем ты это делаешь, мы что, сюда еще вернемся?

— Если вернемся, будет подстилка, а если нет, пусть никто не узнает, что мы здесь ночевали.

— Не хочешь, чтобы кто-то узнал про место, богатое дичью? — по-своему понял Ферлина Джек.

— В самую точку, приятель, пошли.

Джек забросил на плечо отощавший мешок с провизией и пошел за Ферлином, который уверенно шагал по усыпанной булыжниками земле, несмотря на утренние сумерки.

Джек ступал за компаньоном след в след, эту азбуку он уже освоил. Вскоре они подошли к полосе клубящегося тумана, стало слышно журчание воды.

— Здесь река, Ферлин?

— Когда как, — ответил тот. — Иногда просто песок, а ночами из болот вода вытекает.

Воды под слоем тумана было немного — по щиколотку, но, заслышав движение, к месту брода кинулись вечно голодные игуаны.

Они были небольшие, крупные на мелководье не выходили, но из-за сумерек и тумана Джеку казалось, что их окружают трехметровые монстры. А какие у игуан зубы, он знал.

Должно быть, привлеченные страхом Джека, болотные хищники стали на пробу стегать его хвостами.

— Ах, сволочи! — воскликнул он.

— Что такое? — спросил Ферлин, оборачиваясь.

— Они… Они напали на меня!

— Пустяки, придави одну-другую каблуком, и больше они к тебе никогда не пристанут. Даже когда вырастут и станут по-настоящему опасными.

— Они что, на всю жизнь запоминают, кто им наподдал?

— Да, они различают твой запах и помечают его как запах опасности.

— Поэтому тебя уже не трогают?

— Правильно.

Джек стал выжидать подходящего момента, но игуаны, как будто почуяв его решимость, стали кружить поодаль. Наконец одна из них — новенькая и дерзкая, бросилась Джеку под ноги, и тот топнул ногой, прищемив ей хвост. Тотчас все хулиганки порскнули в стороны, оставив на воде только дорожки пузырьков. Запахло болотом, Джек зажал нос.

— Теперь все время так вонять будет? — спросил он.

— Нет, это тебе игуаны привет передали… А вон уже остров и коряга, на которой мы пристроимся.

— Ага, — сказал Джек, пробуя дышать носом. Как будто вонь отступала, но неожиданно в прореженном тумане он увидел сидящего на земле человека, который странно раскачивался и помахивал им с Ферлином рукой.

— Ферлин! — воскликнул Джек и, прыгнув к компаньону, вцепился ему в локоть.

— Ты чего? — удивился тот, останавливаясь.

— Там человек! Смотри!

Ферлин присмотрелся, затем покачал головой и разжал пальцы Джека на своем локте.

— Это коряга, я же тебе говорил.

— Коряга? Она похожа на человека! Почему она движется? — не сдавался Джек, прячась за спиной компаньона.

— Это из-за тумана. Я ее поначалу тоже за живую принимал и даже ружье нацеливал.

— Уф… — выдохнул Джек, понимая, что ошибся. Вскоре они стали выходить на небольшой каменистый островок.

Расположившись на старом, почерневшем от времени поваленном дереве, Ферлин стал разматывать тряпки, чтобы достать ружье, а Джек следил за его движениями, поражаясь умению своего компаньона. Видно было, что оружие Ферлин держал в руках едва ли не чаще, чем ложку. Он не глядя щелкал разными кнопочками, собачками и застежками. Четкими выверенными движениями перемещал ползунки, подключал разъемы и проверял в прицелах подсветку.

Когда вся подготовка и проверка были выполнены, он достал из сумки патрон, протер его чистой тряпочкой и, открыв затвор, дослал в ствол. Затем отключил на ружье электропитание, закрыл шторкой объективы прицелов и, положив ружье на колени, стал ждать.