Она опустила глаза и смотрела на шерстяной ковер, не смея и надеяться, что ее речь произвела на него должное впечатление. Из другого угла комнаты послышались рыдания и шмыганье носом — это кузина графа наслаждалась представлением.

— Мейсон, ты не можешь закрыть театр мадам Фонтейн, — со слезами на глазах воскликнула Фелисити. — Весь Лондон отвернется от нас. — Она повернулась к Райли: — Мадам Фонтейн, пожалуйста, простите моего кузена. Все эти годы он провел в Оксфорде и не понимает, как ведутся дела. Повернувшись снова к лорду Эшлину, она, словно непослушному мальчишке, погрозила ему пальцем: — Что скажут люди? Так не поступают.

— Кузина, — ответил он, — мадам Фонтейн должна нам огромную сумму денег. Деньги лучше потратить… ну, скажем, на наших подопечных. На все эти наряды и уроки, которые, как вы считаете, так им необходимы, чтобы найти мужей.

— Так много? — ужаснулась кузина Фелисити.

Он кивнул в ответ.

Кузина Фелисити вздохнула.

— Ох, как нужны дорогим девочкам, дочерям Фредди, эти уроки. Если бы только у них были манеры получше, если бы они знали, когда надо пользоваться своей милой улыбкой, или умели бы танцевать новейшие танцы. Как их жалко! Я знаю, что они могли бы иметь успех. Да имей девочки хорошего учителя, они стали бы самыми обольстительными созданиями, им бы просто завидовали.

Леди замолчала, затем ее взгляд остановился на Райли. Кузина Фелисити сияла, словно Райли принесла в их кабинет сокровища короны, а не кучку монет. Лорд Эшлин, напротив, качал головой с выражением изумления на лице, как будто его кузина только что предложила средь бела дня ограбить королевскую казну. Райли почувствовала себя неловко.

— Мейсон, это великолепно, — заявила кузина Фелисити. — Она идеально подходит. Ни один мужчина в Лондоне не может устоять перед ней, и кто лучше ее сможет огранить драгоценные таланты наших девочек?

Мейсон отрицательно покачал головой.

— Вы же хотите, чтобы я… позволил ей?..

— Позволил что? — вмешалась Райли, испытывая странное желание согласиться со строгим графом.

— Мадам Фонтейн, — взволнованно заторопилась кузина Фелисити. — Вы можете оказать услугу нашей семье, о которой будут помнить многие поколения.

— Райли, душа моя, где ты так задержалась? Пока ты попусту тратила время, развлекаясь с нашим дорогим патроном, я трудился не покладая рук. — Агамемнон Бартоломью Морфеус Петтибоун Третий протянул гладкие белые руки, в течение шестидесяти с лишним лет не знавшие физической работы. — Ах, что ты пропустила! На меня снизошло вдохновение, божественное вдохновение.

Райли тяжело вздохнула. Каждый раз, когда Агги на одном дыхании произносил «божественное» и «вдохновение», за этим следовали неприятности.

— Я слышал, Он говорил со мной. Клянусь, Он водил моей рукой, когда я писал, — воскликнул сидевший за гримерным столом Агги. — Какие строки Он подсказал мне! Как будто Он стоял там, где сейчас стоишь ты, и диктовал мне. Ах, представь себе: тобой руководит дух великого Барда. — Он улыбнулся, вспоминая. — А ты уехала по какому-то ничтожному делу и все пропустила.

Хватит откровений от Шекспира! Райли сосчитала до десяти и прошла через помещение над театром «Куинз-Гейт», где располагалась их общая гримерная. Судя по сваленным в кучу костюмам, разбросанным эскизам декораций и страницам с текстом, Агги явно занимался «обновлением действующих лиц», как он это называл. Создавал хаос, как по опыту знала Райли.

Также оказалось, что труппа не провела ежедневную репетицию, которую, как заверил ее Агги, он проведет в ее отсутствие. Нет, ее друг сидел перед зеркалом, подбирая грим для предстоящей ему роли скромного дровосека в их постановке «Завистливая луна».

Агги, облаченный в зеленый полосатый шелковый халат (подарок стареющей маркизы или какой-то другой богатой старухи, которых он умудрялся обманывать своими фальшивыми рекомендациями), старательно заталкивал седые волосы под маленькую шапочку.

— А где Нэн? — спросила Райли.

— Petite Нанетта? — с фальшивым французским акцентом переспросил он, не отрывая глаз от своего отражения в зеркале. — Я ее уволил. Такая взбалмошная девчонка. В ее игре нет глубины. Я начал сомневаться, француженка ли она.

— Агги, она служанка, а не актриса, — простонала Райли.

Увольнение означало, что Нэн, вероятно, сбежала в дешевую квартирку своей матери в Сент-Джордж-Филдс. К списку дел, которые Райли предстояло сделать в этот день, прибавилась поездка в Саутуорк, где придется потратить немало сил и денег, уговаривая жадную, но работящую девушку вернуться.

— Нам без нее лучше! Эта безответственная девчонка, — заявил Агги, — отказалась приготовить мне чай перед уходом.

— Ну а теперь, когда ты уволил Нэн, тебе придется самому готовить себе чай, — отрезала она.

Услышав это, Агги фыркнул и начал перебирать баночки с гримом.

— Что так задержало тебя у нашего дорогого патрона Фредди? Вот уж у кого есть кураж, вот кто знает, как выходить на сцену. Я ему однажды сказал, что из него получился бы прекрасный актер.

Райли сняла шляпу и положила ее на гримерный столик Агги, накрыв ею баночки и коробочки с гримом.

— Агги, — с расстановкой произнесла она, — когда ты в последний раз видел Фредди?

Агги склонил голову набок, раздумывая над ее вопросом и пристально глядя ей в глаза. Райли понимала, что он пытается догадаться, в каком она сейчас настроении и сойдет ли ложь ему с рук.

— Ну, должно быть, месяца два назад, перед тем как они с его милой женой уехали на север охотиться. — Агги улыбнулся и снова принялся изучать свое отражение.

— Два месяца? — переспросила Райли. — Ты уверен?

— Конечно, — сказал он, воодушевленный собственной ложью. — Эта очаровательная пара приглашала меня поехать с ними, по правде говоря, более уместным здесь было бы слово «умоляла», но я терпеливо объяснил им, что у меня здесь есть обязательства. А в чем дело? Он все еще сердится на меня за то, что я отказался?

Райли покачала головой:

— Об этом он даже словом не обмолвился.

— Потому что он — джентльмен. Ладно, в следующий раз.

Агги сунул руку под ее шляпу и, достав тряпочку, начал наносить еще одну краску на свое уже нарумяненное лицо.

— Во всем этом есть одна смешная деталь. — Райли перегнулась через его плечо и смотрела на его отражение в зеркале. — Оказалось, что твой дорогой Фредди мертв вот уже семь месяцев!

— О Боже! — У Агги задергалось адамово яблоко, и он несколько раз сглотнул.

— Действительно, «о Боже!», — ответила Райли. Не спускать глаз с патрона, заботиться о том, чтобы он был доволен, и следить за тем, чтобы деньги Эшлина шли в казну только их театра, было обязанностью Агги.