Она яростно захрустела печеньем. Я умилился – обидели ребёночка! Она тут в дорогу-свободу решила поиграть, а её рожать заставляют! Негодяй какой.

- Хочешь, я ему морду набью?

- Не, - она улыбнулась, окинула меня взглядом от бровей до пряжки пояса, - ты мне живым нравишься.

А вот на это я обиделся. Я уже месяц в спортзал ходил, намного больше, конечно, не стал, но пузо подобралось и плечи расправились. А для программёра и это подвиг.

- Ты меня плохо знаешь, - сделал морду ящиком я.

- Я хорошо знаю ЕГО. Он бушидо занимается с пятнадцати лет, а до этого на что только не ходил, включая регби и греко-римскую. Да и вообще, с чего ты взял, что его надо бить? Он мне нравится.

Вот с этого и взял. Бушидист, блин… Против лома нет приёма.

- А мне не нравится.

Ксюха фыркнула:

- Знаешь, он почему-то ни одному моему мальчику не нравится! С чего бы это, а?

- Я не твой мальчик, - рыкнул я, сразу понял, что прозвучало это грубо, прикусил язык. Она вскинула на меня испуганные серые глазищи… красные, как будто плакала недавно, я смутился. - Извини, я не хотел так резко, - она уткнулась в чашку, промолчала. - Я правда считаю, что он тебе не пара.

- Почему это?

- Тебе нужен кто-то, кто будет тебя любить… кто сможет изменить твою жизнь к лучшему!

- И он не подходит, да? - Это была ирония, но я не стал обижаться, а только удвоил усилия:

- Ну вот где он сейчас? У тебя проблемы, у тебя плохое настроение, он должен - по идее - быть здесь, рядом. Где он? - Я насмешливо повертел головой. - Волчара, ау!

- Я не стала ему звонить. Он с друзьями собирался на сейшн в другой город, ночью гонки, днём концерты… Я решила его не беспокоить.

Офигеть! Меня, значит, можно с пары срывать из-за плохого настроения, а крутого байкера из-за аварии от гулянки отрывать нельзя! Я фыркнул, покачал головой:

- Ты решила… знаешь почему? А я знаю. Потому что заранее знала, что он не приедет, и не хотела лишать себя сладких иллюзий! Ксюх, это плохая философия. Я люблю тебя, я хочу для тебя только хорошего, - голос даже не дрогнул, а вот Любовь внутри разрыдалась такими ядрёными слезами, что прожгло даже мою дублёную шкуру.

- Любишь… - она согнулась над чашкой, нервно хмыкнула. - Слав, ты мой самый-самый лучший друг, ты меня знаешь, пожалуй, даже лучше, чем Каринка… в некоторых вещах. Вот скажи мне, что во мне не так?

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, объективно.

- Объективно – ты самый необычный человек из всех, кого я знаю! Что ты хочешь от меня услышать?

- Почему меня никто не любит? - Я вздрогнул, поднял брови. - Не надо на меня так смотреть… это правда. Мальчики не считаются, это не любовь, это так… «хочу» плюс «мне все будут завидовать». И родители не считаются, они знают, что всё в порядке, и им хватает. А хочется чтобы кто-то… по-настоящему, понимаешь? - Она поставила чашку на пол, вдруг улыбнулась. - Я собаку хочу. Водолаза.

Если это логика, то я – верблюд! Убейте меня об стену, я никогда не пойму женщин!!!

- Ты же говорила, что не веришь в любовь? - Любовь недовольно заворчала, я её понимал, попробовал бы мне кто-нибудь сказать, что не верит в меня!

- Наверное, и не люблю никого поэтому. И меня никто не любит тоже поэтому, - она фыркнула, развела руками. - Любовь на меня обиделась и повернулась ко мне задом! - Моя Любовь заскулила, задёргалась, вот же я, я не отвернулась, погладь меня! Я напрягся, утихомиривая её. Я не знал, что ответить.

- Славка, а ты смог бы со мной встречаться? Я знаю, что я не подарок, что создаю вокруг хаос и вообще… Смог бы?

Я офигел. Эх, всё равно врать не умею.

- Лёгко.

- Да ладно! - Она рассмеялась. - Я бы постоянно задерживалась на работе, устраивала истерики и изменяла!

Я фыркнул, сделал нахальную морду:

- А, ерунда. Истерики твои я видел, не истерики, а одно название, - теперь фыркнула она, я улыбнулся. - А изменять у тебя бы просто сил не хватило, даже твоих неисчерпаемых!

Она рассмеялась, я поддержал. Решил не останавливаться на достигнутом:

- А ты бы смогла? Я же скучный программёр, нудный и унылый! Засяду за комп и не буду на тебя внимания обращать.

- Ага, ага, унылый он. У меня уже пресс болит смеяться, такой унылый! Вот зайду к тебе в одном фартучке с горячими блинчиками на подносе! Хоть на что-то одно, а среагируешь!

- О, это да! - Я вдруг осмелел немеряно, мой личный чёрт дёрнул меня с богатырской силой, я подсел поближе и обнял её за плечо, посмотрел прямо в её смеющиеся удивлённые глаза. - Так может, давай попробуем? Вдруг получится?

Мою руку она не убрала. Я сидел как пьяный, с таким фейерверком эмоций, что разобрать что-то конкретное в этом месиве было сложно, и тут она…

- Слав, ты чего?

Меня как будто окатили ведром ледяной воды. Опять. Любовь сжалась, задрожала… Я понял, что второй раз этого не выдержу. Поэтому пойду до конца.

- Ксюш, я люблю тебя. - Я обнял её второй рукой, какая же она маленькая… - Я очень тебя люблю. Давно. Наверное, с первого взгляда, только тогда я этого не понял. Если ты будешь со мной, я разгоню к чертям всех твоих мальчиков, я всё сделаю, лишь бы ты была счастлива. - Она молчала, тень от длинных ресниц падала на щеки. - Соглашайся. Я больше так не могу. Ходить рядом с тобой и не сметь за руку взять – это чересчур. Если ты откажешься, ты больше никогда меня не увидишь.

А полегчало. Как будто я несколько лет ходил в тугих повязках из-за сломанных рёбер, а теперь наконец снял и вдохнул полной грудью. Даже если откажется, хуже уже не будет. Ну, пострадаю пару лет, потом пройдёт. Мужик я, в конце концов, или тряпка? Сколько можно…

Она задрожала, убрала мои руки, отодвинулась и посмотрела на меня маленьким затравленным зверьком:

- Слав, я не люблю тебя.

Мир взорвался. С грохотом, жаром и землетрясением. В глазах рассыпались чёрные искры, пол и потолок пару раз поменялись местами…

Потом я понял, что всё ещё сижу на её кровати, сжимая кулаки. Нет, мир всё ещё жив. Взорвалась моя пушистая Любовь, грудь горела, как будто её вскрыли и залили спиртом, в голове шумело. Я поднялся, обулся и вышел вон. Сбежал по лестнице, ничего вокруг себя не замечая, семь этажей, круги, круги, круги… На улице бушевал дождь, плевать, я вышел во двор, добрёл, спотыкаясь, до спрятанной в зелени детской площадки, сел на низкую лавочку, подставил лицо дождю. Капли лупили по щекам, вот тебе, получай. Не плакалось. Я настолько привык, что за меня плачет моя любовь, что сам разучился это делать.

Шёл дождь, шло время, шла парочка под зонтом.

Мокрые насквозь, у парня один рукав можно было выжимать, у девушки то же самое было с другой стороны. Они смеялись. Остановились прямо напротив меня, целовались, девушка обнимала его сухой рукой, парень отвёл свою мокрую за спину, второй удерживая зонт… Счастливые.