Когда специальный агент ФСБ убедился, что девушка в порядке настолько, насколько это возможно в таких условиях, он вышел на улицу, прикрыл дверь, чтобы на нее не дуло, и набрал номер Потапчука. Шеф ответил сразу. Потапчук знал, что, если Сиверов звонит, значит, ему действительно надо.

Глеб назвал адрес и доложил о состоянии подопечной.

— Все понял. Высылаю машину к тебе и поднимаю бригаду реанимации в больнице. Я тебе перезвоню.

Спустя три минуты Потапчук позвонил Слепому.

— Кто там был кроме тебя? — с ходу спросил Потапчук.

— Никого не было, никого нет. Я ее одну не оставлю, Федор Филиппович. Я присмотрю за территорией, пока ваши люди едут, и испарюсь, как только увижу их приближение. Все устрою, чтобы они думали, что до них тут никого не было.

Потапчук ухмыльнулся:

— Благодаря тебе, Глеб, уже восемьдесят процентов моих успехов покрыто тайной.

— Я не виноват, шеф! — Глеб тоже рассмеялся. — Пришлите, Федор Филиппович, толковых следователей. Я-то сейчас осмотрю место, минут двадцать у меня есть по- любому, пока ваши приедут, но пускай ребята осмотрят все предельно внимательно.

— Мы ищем что-то конкретное, Глеб?

Эх! Если бы он знал, что именно надо найти?! Он бы сам давно это нашел. Впрочем, Лизу он нашел. Но он-то как раз знал в этом случае, что ищет. Формально задание выполнено, но Слепому нюх подсказывал, что просто так забыть этого незримого Геннадия Владимировича ему не суждено.

— Не знаю, Федор Филиппович. Все необычно. Пускай обязательно оставят слежку за местом.

— Ну, это даже не обсуждается. Будем ждать возвращения похитителей до тех пор, пока не вернутся.

— Вообще, это странно, что тут никого не было. Даже с учетом того, что дверь была хорошо закрыта, а девочка настолько слаба, что двигаться уже не может. Либо они поменяли планы с похищением и выкупом, грубо говоря, выбросили ее прямо тут, либо вот-вот кто-то вернется. Я машину отогнал и наблюдаю из укрытия. Пока все тихо.

— Ты вышел на исполнителей или на заказчика похищения?

— Есть подозрения, но нет прямых доказательств. Считайте, товарищ генерал, что на этот раз нам просто повезло. Я искал практически наобум. И первое место, куда пришел, оказалось ее место.

— Я буду у тебя через час после того, как девочку доставят в больницу. Поговорим подробнее.

Слепого не волновало то, что Потапчук говорит коллегам, когда вдруг проявляет осведомленность в некоторых делах и неожиданно успешно разрешает проблемы без участия лучших специалистов департамента. К счастью, его должность и статус давали право иметь секреты. Но все равно всегда Слепой делал так, чтобы возникало как можно меньше недоуменных подозрений и следователи не удивлялись и не спрашивали у Потапчука о том, кто еще, кроме них, участвует в том или ином деле.

И теперь он, оставив Лизу, уехал так, чтобы никто не догадался, что он там был.

Заветный съезд с третьего кольца, выезд из этой неуместной пробки был уже совсем близко. Слепой набрал Потапчука.

— Федор Филиппович, я еще в пробке.

— Хорошо. Я тоже буду гораздо позже. У меня тут еще есть дела. Но я буду обязательно, сразу извини за то, что отберу у тебя часы сна.

Глеб выключил связь. Сонливость брала его в плен. И уже не помогали даже упражнения для разминки лицевой мускулатуры, которые обычно пробуждали в считаные секунды. Глаза набухали противной влагой, все время тянуло зевать. Глеб с сильным нажимом потер лоб и виски. И тут же сильная боль пронзила кожу, напомнив о досадном окончании сегодняшнего приключения.

* * *

Старый вишневый сад окружал корпуса широким кольцом, не давая звукам оживленной трассы беспокоить здешних обитателей. С трассы сюда пробирались разве что гости. После каждого весеннего разлива речки, которая пересекала южный край сада, деревья густо цвели розовым туманом, но плодов уже не приносили — состарились. Однако сейчас до цветения было далеко. Еще не ушел снег, и по утрам землю иногда схватывал морозец. Судя по тому, что солнце в этом году светило активно, вытапливая, как говорится, снег на корню, серьезного паводка не ожидалось — снег испарялся, а не таял, уходя в просыпающуюся землю, откуда мог бы пойти обратно водами в распухающую речушку.

— Похоже, этой весной корпуса подтапливать не будет?

— Да, Дмитрий Степанович, мы думаем, что в этом году пронесет.

Молодой мужчина в строгом черном пальто и в шляпе, сильно прикрывающей лицо, как всегда, шел размашисто и вел себя так, словно главврач тут именно он. Это всегда смущало Аркадия Львовича. Но мужчина существенно помогал лечебнице, и поэтому главврачу приходилось его терпеть. Сегодня он явился вне плана. И хотя ничего фатального не последовало, это почему-то тоже раздражало Аркадия Львовича. Ему хотелось не только поскорее самому освободиться от посетителя, но и узнать, что тот вообще уже убрался с территории. Обычно этот тип, Дмитрий Степанович Петров, являлся два раза в год: осенью в октябре и весной на месяц эдак позже, чем сейчас, в апреле. Всегда в такое время, когда было либо еще, либо уже совсем тепло, и женщина, к которой он приезжал, спускалась к нему в сад. Дмитрий Степанович Петров говорил, что не переносит духоту ее палаты, поэтому всегда наведывается так, «чтобы можно было погулять по этому прекрасному саду». Впрочем, где он проводит время, наведываясь в гости, — в палате у пациентки или на свежем воздухе, — не имело никакого значения. Аркадий Львович в принципе не любил встречаться с этим человеком.

— А в прошлом году вы нам очень помогли с ремонтом. В подвале третьего корпуса стояла вода, стена даже дала трещину потом, вы видели? Если бы не ваша поддержка, мы бы потеряли целый корпус. А сами такой ремонт мы бы не выдержали. Глубокая вам благодарность, Дмитрий Степанович.

— Да, весна в прошлом году была мокрая, — гость широко улыбнулся.

— А что вы так… несвоевременно, позвольте поинтересоваться? Обычно вы на месяц позже приезжаете. А сейчас, как понимаете, вам придется общаться со Светланой Васильевной в ее палате или в холле. Но в холле других пациентов много, сами понимаете. Случилось что?

Дмитрий Степанович Петров ответил не сразу. Сначала он шел, молча, глядя под ноги. Потом поднял голову и долго рассматривал что-то в небе. Как будто искал слова или, скорее, сдерживал какие-то яркие эмоции, которые не хотел выпускать наружу перед доктором, тем более психиатром.

— Или соскучились? В апреле-то, чтобы по нашему цветущему саду прогуляться, снова приедете? — спросил врач.

— Нет, в апреле не приеду, дорогой Аркадий Львович. Уезжаю я. Далеко. Надолго. Даже не знаю, приеду ли осенью.

Главврач почувствовал как будто какое-то даже сожаление. Или, возможно, он забеспокоился, что теряет существенную спонсорскую помощь.

— Но вы не беспокойтесь, я намерен взять у вас счет, куда можно будет переводить деньги на поддержание лечебницы. И прошу присматривать за ней получше. Она у меня одна. Хоть и…