Кстати, я никак не мог понять, чем пахнет от новенькой, от Василисы, и это меня раздражало, она ведь сидела со мной за одной партой. Вроде всегда во всём чистом, хоть и поношенном, и умытая. А запах есть. Чужой какой-то, не её.

Когда Алина Николаевна спросила меня про мой фингал, я как раз думал: чем же всё-таки пахнет Василиса? Мне даже показалось, что это лёгкий аромат мяты.

– Что с твоим лицом, Ванюша? – повторила вопрос Алина Николаевна. – Подрался?

Я встал и ответил невпопад:

– Споткнулся, упал, очнулся – бинт…

Все засмеялись – все, кроме Василисы, даже Лена улыбнулась, а Алина Николаевна покачала головой:

– Горе ты луковое, вечно в какие-то истории попадаешь! Садись!

– Вань! – по привычке заорал Горохов. – Ты лук приложи! С солью! Враз от синяка избавишься! Я тебе рецепт продиктую! На перемене!

– Ничего и не лук! – завопила Горохова.

Они с братом двойняшки, но совсем не похожи друг на друга. Горохов худой, как жердь, а сестра толстушка, прямо пончик.

Горохова затараторила как сорока:

– Чтобы свести синяк, надо натереть на мелкой тёрке красную свёклу, сок отжать, кашицу пополам с мёдом смешать, потом толстым слоем на синяк наложить, сверху накрыть капустным листом, полиэтиленом, льняной салфеткой и закрепить повязкой! Через трое суток от синяка ничего не останется! Мне бабушка всегда так делает!

– Чё?! – завопил Горохов – Через трое суток любой фингал рассосётся! Лук с солью приложи!

Всё это время класс валялся от смеха, а Алина Николаевна крикнула:

– Да тихо вы! Тоже мне – профессора по синякам! Угомонитесь! Оба!

Наконец все успокоились.

– А мы вспомним, – начала урок Алина Николаевна, – что помимо синяков и капустных листьев, существует на белом свете русская литература. В частности, поэма Александра Сергеевича Пушкина «Полтава». Горохова, какое у нас было домашнее задание?

– Выучить наизусть любой понравившийся отрывок, – выпалила Горохова, – но лучше «Горит восток зарёю новой», и продекламировать с выражением.

– Садись, Горохова! – сказала Алина Николаевна. – Ну и кто хочет отличиться? Не всё же синяки в партизанских баталиях получать, верно, Ванюша?

Я так и знал, что она обязательно вспомнит про мой фингал! Странные существа женщины. Вроде добрые, красивые, умные, а всегда норовят мужчину выставить дураком.

Алина Николаевна обвела класс взглядом, но никто не поднял руку, кроме Лены и новенькой – Василисы. Правда, Алина Николаевна заметила только руку моей любимой.

– Елена Прекрасная! – сказала учительница. – Мы послушаем тебя с огромным удовольствием. Думаю, и Петру Первому пришлось бы по душе, как ты декламируешь!

Лена читала стихи очень здорово. Однажды Алина Николаевна сказала, что ей после школы прямая дорога в театральное училище, что из неё получится большая актриса. Как, например… Учительница назвала несколько знаменитостей, но я с ней не согласен, потому что Лена на них совершенно не похожа, так что перечислять не буду.

Лена вышла к доске. Сегодня она была во всём зелёном: в кофте с забавной надписью «Ты грек?», зелёных джинсах и зелёных кроссовках. Она поправила непослушный локон, посмотрела на меня своими огромными синими глазами и больше взгляда не отводила. Она читала только мне!

Я вдруг почувствовал, что наливаюсь какой-то невероятной силой, мне даже захотелось что-нибудь выкрикнуть. А Лена пропела своим колдовским голосом, который всегда завораживал не только меня одного, первые слова отрывка из пушкинской поэмы:

– Горит восток зарёю новой! Уж на равнине, по холмам грохочут пушки… – она сделала паузу, сощурилась и выдала: – Дым багровый кругами всходит к небесам навстречу утренним лучам!..

Лена сделала неуловимое движение правой рукой, и, я уверен, все, кто находился в классе, увидели, как полки сомкнули свои ряды, а стрелки рассыпались в кустах! И полетели ядра! Засвистели пули! Но наши не дрогнули! Вот оно – солнце, отражается в их штыках, нависших над землёй и готовых встретить неприятеля!..

А шведы – сыны любимые победы, прут на наших всей своей мощью… Ха-ха! Мы ещё поглядим, кто любимый сын победы! Пускай себе рвутся сквозь наш огонь! Всё равно остановим! Ну что? Конница пошла? Напугали! Давай шведскую конницу! И пехоту давай, да хоть тяжёлую артиллерию с танками! Ща мы им покажем! Вот оно, роковое поле битвы! Наступил тяжкий час для неприятеля! Всё гремит, всё пылает, то здесь, то там! Наши атакуют! Во палят! Так их! Удача на нашей стороне! Счастье боевое!

– Ура-а! Отбили! – выкрикнул я и понял, что выскочил из-за парты, а все вокруг, как обычно, заржали.

– Продолжай, Леночка, – как ни в чём не бывало попросила Алина Николаевна, даже не посмотрев в мою сторону.

Я плюхнулся на место, а Лена, всё ещё завораживая меня своим взглядом, воодушевлённо закончила:

– Тесним мы шведов рать за ратью; темнеет слава их знамён, и бога браней благодатью наш каждый шаг запечатлён!..

Тут она не выдержала и тоже расхохоталась. Если честно, я так и не понял, надо мной она смеялась или от радости, что так здорово прочитала отрывок. Я покраснел. Лена, в общем-то, тоже. Глаза у неё блестели, как у львицы, которая вышла на охоту.

И в ту самую минуту я понял, что страшно устал от всех переживаний и приключений дня. Я закрыл глаза и подумал: «Вот бы сейчас уснуть и проснуться лет через сто… Да нет, лет через сто никого уже не будет… Дней через сто… Ерунда… Зачем мне спать сто дней подряд? Мне бы часок-другой передохнуть…»

Я услышал, как что-то падает, и, только грохнувшись на пол, понял, что это упал я. Ко мне подскочили Лена, Василиса и Алина Николаевна.

– Что с тобой, Ванюша? – вскрикнула учительница. Голос у неё был, как у раненой птицы.

– Я уснул, – честно признался я.

Они мне помогли встать, и я увидел, как ребята дружно повскакали с мест, как одни смотрели на меня с сочувствием, другие с любопытством, а кто-то даже засмеялся.

– Знаешь что, мой хороший, иди-ка ты домой, – ласково сказала Алина Николаевна. – Ты, видно, не выспался.

– Да, – кивнул я, – спасибо… Я пойду.

– Горбуньков, а ты проводи Ваню до дома, – попросила Алина Николаевна. – И проследи, чтобы он лёг и заснул.

– Не надо, – сказал я.

– Надо! – твёрдо произнесла Алина Николаевна. – Слышишь, Горбуньков, до самой кровати!

– К-конечно, – заверил Алину Николаевну Горбуньков. – Ул-ложу!

Он взял мой рюкзак, и мы вышли в коридор. В последний момент я увидел, как встревоженно на меня смотрит Лена. Алина Николаевна выскочила следом за нами.

– Ваня, – спросила она, – тебя не тошнит?!

– Нет, – я помотал головой.