* * *

Два года спустя последовала реорганизация тщательно законспирированной службы внешней разведки СД в Шестое управление ГУИБ, которое в июне 1941 года возглавил Вальтер Шелленберг.

Вальтер Шелленберг всегда держался уверенно и умел располагать к себе собеседников. Считалось, что у него выдающиеся разведывательные способности. Как я слышал, он поначалу добросовестно сотрудничал с представителями Канариса в рамках соглашения, заключенного между управлением военной разведки и контрразведки и полицейскими службами. Однако положение изменилось, как только Шелленберг стал начальником внешней разведки службы безопасности. Благородная душа Канарис, похоже, сперва рассчитывал на лояльность Шелленберга. Тот факт, что адмирал еще в 1942 году настойчиво предупреждал меня о коварстве нового шефа внешней разведки ГУИБ, свидетельствует: он разгадал намерение Гиммлера и его помощников прибрать абвер к своим рукам. Это предупреждение помогло мне разобраться в хитросплетениях могущественного эсэсовского ведомства и избежать многих неприятностей.

Шелленберг нанес решающий удар по абверу весною 1944 года, когда работавший на Канариса в Турции агент Фермерен бежал в Каир. Он преподнес Гитлеру это неприятное для разведки происшествие как провал, высветивший «подозрительные связи» Канариса. Фюрер, давно уже ненавидевший адмирала, немедленно ухватился за предоставленную ему возможность и отстранил его от должности.

Временное руководство военной разведкой было возложено на полковника генерального штаба Ханзена. Затем Гитлер отдал имевшее поистине роковые последствия распоряжение: абвер подчинили Главному управлению имперской безопасности. Лишь войсковая разведка на Восточном фронте, да и то благодаря ходатайству генерал-фельдмаршала Кейтеля перед фюрером, осталась в ведении сухопутных войск, а конкретно – моего отдела.

Не удовлетворившись достигнутым успехом, Шелленберг стал прилагать усилия к тому, чтобы заполучить себе и службу оперативной разведки, а затем и войсковую разведку. Бессмысленность и даже вредность этой затеи, которая не удалась, поскольку окончилась война, ныне очевидны. Ведь сама служба оперативной разведки и входящая в нее войсковая разведка – органы военного руководства. Следовательно, если бы верховные власти приняли предложение Шелленберга, то с упорядоченным управлением войсками было бы покончено, так как невозможно было бы обеспечить один из важнейших элементов механизма принятия решений – быстрое получение достоверных данных о противнике.

В результате опасного для нас развития событий на Восточном фронте деятельность службы оперативной разведки и войсковой разведки переплеталась все теснее, что, как оказалось, было очень полезным делом. Если разведывательная информация требует всегда перепроверки и дополнительных сведений, то тем более оценка обстановки зависит от своевременно и непрерывно поступающих данных. Поэтому необходимо добывать сведения целенаправленно, увязывая это с конкретными задачами. Более того, не следует делать выводов без достаточного минимума разведывательных сведений, которые подтверждали бы соответствующие оценки.

Мы, конечно, не могли предполагать тогда, что спонтанно возникшее в конце войны сотрудничество оперативной и войсковой разведки заложит основы для успешного развития разведывательной службы на немецкой земле после краха третьей империи.

* * *

Чтобы выполнить справедливые требования начальника генерального штаба об активизации разведывательной деятельности против русских, было необходимо, как мне представлялось, вместе с тем увеличить штаты и провести реорганизацию отдела. Я пригласил своим заместителем подполковника барона фон Ренне и руководителем первой группы (всего было создано три группы) – майора Герре. Эти высококвалифицированные офицеры генерального штаба свободно говорили по-русски.

Первая группа занималась вопросами еженедельной оценки сил противника и положения его войск. Она состояла из секторов, число которых соответствовало количеству групп армий на фронте. Данные, поступавшие из каждой группы армий, обрабатывались в одном и том же секторе.

В задачу второй группы входила перспективная оценка положения. Она анализировала поступающую информацию, дополняя ее материалами из других источников, и давала оценку потенциала противника по кадрам, военной промышленности и всем другим аспектам, представлявшим интерес с точки зрения ведения войны. Группа располагала отличным архивом и обширными статистическими материалами, которые постоянно пополнялись. Впоследствии эти документы я и мои сотрудники использовали в качестве исходной базы при создании «Организации Гелена».

Третья группа состояла из специалистов по России, в основном родившихся там немцев, знавших страну и людей и владевших русским языком как родным. Она занималась переводом документов. Ее сотрудники привлекались часто и для устных переводов, в том числе на допросах. Руководителю группы подчинялся следственный изолятор отдела. Значение группы было особенно велико в связи с тем обстоятельством, что в Германии имелось мало настоящих знатоков России. Мы считали очень важным обеспечить высшее военное командование квалифицированными консультациями по всем российским проблемам.

Мартин Борман – начальник партийной канцелярии НСДАП. Ближайший соратник Гитлера, к концу войны приобрел значительное влияние в руководстве Третьего рейха

Здесь мне хотелось бы особо отметить своего друга барона фон Ренне, который отлично понимал и всячески поддерживал проект создания антикоммунистической добровольческой русской армии для участия в борьбе против сталинской диктатуры, который предложил превосходный знаток России Вильфрид Штрик-Штрикфельдт.

Как и ряд других моих друзей, фон Ренне пал жертвой карательных акций, развязанных Гитлером после покушения 20 июля 1944 года. Не только трагическая судьба многих людей, с которыми я был знаком и взгляды которых разделял, побуждает меня написать в меру своих знаний и возможностей об обстоятельствах, которые могут пролить свет на причины и закулисную сторону тех событий. Я должен сказать об этом еще и потому, что некоторые люди, не зная всех деталей, обвиняют меня в пассивности и нечеткой позиции, когда речь шла об устранении Гитлера.

Еще зимою 1941/42 года меня посетил полковник, ставший позднее генералом, – фон Тресков. Он был в то время заместителем начальника оперативного отдела группы армий «Центр». Я хорошо знал его по академии, где мы вместе учились. Обмениваясь мнениями, мы пришли к выводу, что нынешняя военная кампания, а вместе с ней и война будут проиграны, и вовсе не по политическим или военным причинам, а вследствие постоянного некомпетентного вмешательства высшего руководства, то есть Гитлера, что уже привело к ряду элементарных ошибок. Когда мы задались вопросом, каким образом можно воспрепятствовать такому развитию событий, логическим ответом на него было лишь одно – устранить Гитлера. Наш разговор остался неоконченным. Смутило, что мы нарушаем данную фюреру присягу. И это неудивительно: ведь нас воспитали в духе старых прусских офицерских традиций.