Эдера с ее безоглядной смелостью и экспансивным характером была лидером среди сироток. С прибытием аристократок ей пришлось отвоевывать прежний статус зубами, когтями и обаянием. Ей удалось если и не стать лидером для всех, то хотя бы установить вооруженный нейтралитет. Благородные перестали задирать простолюдинок, большинство начали держаться на почтительном расстоянии от Эдеры. Некоторые, самые разумные, завязали с ней приятельские отношения. И лишь княжна Лаэтана Риган по-настоящему подружилась с нею и с сиротой Розали. Так родилась самая невероятная, самая сплоченная троица друзей за всю историю Обители Святой Устины: сирота, аристократка и сирота-аристократка.

Их дружба устояла даже тогда, когда девочки начали созревать. Эдера и Лаэтана могли бы соперничать за статус первой красавицы обители. Обе, каждая на свой лад, были самыми привлекательными из воспитанниц. Будь на их месте кто угодно из послушниц – зависти и вражды не избежать. Но дружба двух красоток даже не пошатнулась.

Тысячелетнее достоинство древних королей не позволяло Лаэтане опускаться до мелких разборок «кто на свете всех милее». А Эдере вообще было безразлично, первая она красавица, пятая или десятая. Она никогда не интересовалась собственной внешностью, не любовалась собой в зеркалах, не прихорашивалась часами. Вокруг было столько интересных вещей, которые можно изучить, столько интересных шалостей, чтобы натворить, и столько интересных шуток учудить. И в себе, и в подругах она ценила веселость, смекалку и изобретательность на каверзы. До красоты, как и до происхождения, ей не было дела.

Девочки нежились под солнышком и вспоминали минувший экзамен. Лаэтана сказала:

– Рози, как же ты здорово рассказала про принца Лисоту и леди Орасу! Я аж заслушалась. И не только я. Все девчонки забыли про свои билеты – слушали тебя.

– Правда? – Рози очаровательно покраснела. Не от смущения – от удовольствия. Она знала за собой талант рассказчика и обожала, когда ее хвалили.

– Правда-правда, – подхватила Эдера. – А уж Лаэ и вовсе дала жару!

Эдера карикатурно сдвинула брови, вытянула губы в трубочку и передразнила подругу:

– Иссякла кровавая война! Ларгия, равно и Гвират, вошли в состав могучего королевства! Вчерашние враги стали сегодняшними подданными. Ней повелел Гвирату помочь заклятым врагам отстроить изничтоженный Ларгус, дабы загладить былую ярость и неистовство. Бок о бок дети победителей и побежденных воздвигли павший город из руин!

Подруги заржали. Розали шутливо лягнула Эдеру:

– Прижмите пафос, княжна Риган!

Эдера заменила пафос сарказмом:

– В этом весь «Великий» Ней. Выставил Гвират крайним – мол, его ярость сгубила Ларгус. А что сам хлопал в ладоши, когда гвираты «неистово» жгли город, и дровишек с маслицем исправно им подвозил – о том история помалкивает. А город отчего же не отстроить – место плодородное, а налоги лишними не бывают. Даже для великих героев.

Лаэтана призадумалась.

– Любопытно, какому богу поклонялся Ней? На юге и западе материка молились речным божествам. В Ларгии – Ларгу, в Славии – Славу, в Атрее – близнецам Атрам. Но Ней был родом с севера, а там не почитали речных богов. А ведь он тоже должен быть язычником. Но об этом нигде не упоминается.

– Ну да, – согласилась Розали. – Кем ему еще быть, раз веру в Создателя приняли на шестом веку от основания королевства.

– Опомнитесь, покуда не поздно! – с напускной важностью пробасила Эдера. – Вы речете о величайшем из героев рода людского! Великий Ней величайший во всем! Неистовейший из воинов, благочестивейший из верующих, искуснейший из знахарей, сладкоголосейший из поэтов, плодовитейший из отцов, многодетнейший из матерей!

Девушки покатились со смеху. С Эдерой не соскучишься. Она с легкостью высмеивала и учениц, и наставниц, и великих героев древности.

Обратно в монастырь троица возвращалась ближе к полуночи. Взошла почти полная луна. Легкий ветер приглушенно шуршал листьями и травой. Лишь его мягкий шелест да стрекот сверчков заполняли ночную тишину на излете лета. Лес безмолвствовал.

Далеко впереди, на холме, крепостная стена монастыря светилась в бликах восходящей луны. Девушки восхищенно замерли. На мгновение каждой почудилось, что их вынесло к заколдованному замку. Не верилось, что дивное сияние излучала всего лишь белокаменная ограда их привычного, порядком поднадоевшего жилища.

Эдера прошептала, чтобы не нарушать очарование ночи и тишины:

– Как же хорошо, девчонки! Люблю я нашу обитель! Люблю реку, лес, люблю вас, и Матушку, и сестру Орделию, и сестру Мариту…

– И сестру Динию, и Осточтимую Цербершу, – подхватила ехидная Розали.

– Даже их люблю иногда! И Рису, и Берлику с ее подпевалами!

– Берлику ты любишь, это точно! – рассмеялась Лаэтана. – Как вы друг дружку метелите да за волосы таскаете, без любви у вас не обошлось!

– Эдера больше всех любит сестру Гатту! – воскликнула Рози. Девичий гомон окончательно разогнал магию безмолвия. – А уж она как тебя любит! Особенно после того, как ты не пропустила ни одного занятия по плотничеству и слесарно-столярному делу!

Монахиня по имени Гатта слыла самой занудной, скучной, но при этом чудаковатой преподавательницей. Плоская как жердь телом и душою, она испытывала ярую ненависть к собственному полу. По мнению сестры Гатты, родиться женщиной – величайшее преступление и непереносимая мука из всех зол мира. Искупать его следовало каждодневными молитвами и епитимьями. Отдельные особи, не столь безнадежные, могли прибегнуть к иному способу – занятиям сугубо мужским трудом. Если грешница будет исправно постигать мужские ремесла, Создатель может оказать ей высшую и почти недосягаемую милость – родиться в следующей жизни мужчиной. В согласии со своим убеждением сестра Гатта преподавала несколько мелких мужских предметов вроде агрономии, азов плотничества и даже слесарства, архитектуры жилых и хозяйственных зданий, подвало– и чердакоконструирования. К этим предметам она усердно приобщала послушниц.

– Ничего вы не понимаете в мясных обрезках, – снисходительно обронила Эдера. – Очень полезный спецкурс. И даже интересный. Интереснее вязаний-вышиваний-этикетов. И сестра Гатта вовсе не плохая наставница, получше многих!

Эдера единственная из послушниц ходила за монахиней по пятам, записывалась на все ее спецкурсы, не пропускала ни одного занятия. Чем заслужила особое расположение чудачки. Гатта уверовала, будто грешница Кедар желает искупить проклятье быть женщиной. Эдера подерживала ее убежденность рьяным усердием. На самом деле интерес Эдеры к занятиям монахини, особенно урокам плотничества, был корыстным и прагматичным. Благодаря Гатте Эдера смастерила универсальную отмычку, которой тайком открывала все замки в монастыре. Но об этом не знали даже лучшие подруги. В благодарность за полезные навыки девушка никогда не высмеивала чудачества монахини.

Вдруг на мгновение девочек накрыла тень.

– Глядите, опять тот стервятник! – испуганно заверещала Розали.