— Ты не оставишь меня замерзать в чужом подъезде? — спросила Ольга, повисая на моем плече.

Язык у нее совершенно не заплетался, только ноги ослабли. Выпив, она стала намного симпатичнее. С каждой новой рюмкой, которую она опрокидывала в рот коротким энергичным движением — так пьют моряки, — она становилась все более забавной. И даже привлекательной. Или мне это казалось — я ведь пил наравне с нею!

Хотя нет! Обаянию интеллекта — независимо от пола, возраста, политических взглядов и религиозных воззрений его носителей — я подвержен всегда. Но теперь к тому же на Ольгиных щеках заиграл румянец, в глазах то и дело проскакивали озорные искорки, и, я это скоро обнаружил, у нее были красивые губы — сочные, чувственные, только слегка обгрызенные.

— Напоминаю тебе, что, во-первых, сейчас хотя и бабье, но все же лето, — сказал я, встряхивая Ольгу, чтобы придать ей более вертикальное положение. — Во-вторых, ты с мужчиной. В-третьих, в Таллине наверняка есть такси, и если у тебя есть дом, я доставлю тебя туда в целости и сохранности.

— У меня есть дом, — как будто только что вспомнила об этом Ольга. — Если можно назвать домом квартиру, в которой практически никто не живет.

— Дом — это то место, от которого у тебя есть ключ, — наставительно произнес я. Я, похоже, тоже был хорош. — У тебя есть ключ?

Ольга рванула со своего плеча сумочку так энергично, что я ее не удержал. Не сумочку — Ольгу! Я едва успел подхватить ее, чтобы она не плюхнулась на булыжную мостовую всем телом.

— Прости, не ожидал от тебя такой порывистости, — сказал я.

— А, — отмахнулась она, — ерунда!

Сидя на мостовой, Ольга принялась рыться в сумочке, поочередно доставая оттуда щетку для волос, пакетик с бумажными платками, мобильный телефон, кошелек, пудреницу, губную помаду и — что странно для дамской сумочки — пассатижи с изолирующими пластмассовыми ручками. Но ключ все не находился, и Ольга вытряхнула прочее содержимое сумочки прямо на булыжники: письмо в конверте, позолоченную шкатулочку для таблеток, смятые бумажки, пригоршню мелочи и, наконец, связку ключей.

— Вот! — торжествующе звеня, приподняла ее Ольга. — У меня есть ключ и, следовательно, дом.

Я помог сложить предметы первой необходимости обратно в сумочку и не без труда придал Ольге вертикальное положение. Стоянка такси оказалась в ста метрах у выхода из Старого города. Через четверть часа мы уже ехали по широким проспектам микрорайона брежневских времен. Насколько я успел проследить по указателям, район назывался Мустамяэ или что-то в этом роде.

— А ты в какой гостинице живешь? — спросила Ольга.

— В «Скандик Палас», — без секунды промедления ответил я.

— Я спрашиваю об этом, чтобы быть уверенной, что тебе есть где ночевать.

— Я думал…

При одной мысли о том, что моя проблема надежного укрытия на ночь остается в силе, я мгновенно протрезвел.

Ольга прижала мне кончик носа указательным пальцем.

— Не надо ничего думать!

К счастью, к моменту, когда такси остановилось перед подъездом многоэтажки с бетонным козырьком, Ольга о моем предполагаемом ночлеге в гостинице уже забыла. Она подождала, пока я расплачивался с водителем, и доверчиво уцепилась за меня, когда я подошел, чтобы помочь ей выбраться из машины.

Подъезд, к моему удивлению, оказался чистым, хотя потолок лифта и здесь был расписан из баллончиков таинственными письменами детей XXI века. Дверь в Ольгину квартиру с виду была деревянной, на самом деле — металлической. Замок был несговорчивым, но я его все же уломал.

— Рукой открыл? — запоздало удивилась Ольга. — У меня-то тут, — она хлопнула по своей сумочке, — есть одно приспособление.

«Плоскогубцы», — вспомнил я, пропуская хозяйку дома.

Но Ольга легонько подтолкнула меня вперед.

— Легированная сталь! — произнесла она, захлопывая дверь собственным телом и привычным жестом поворачивая защелку.

Хм! Моя выдумка обретала жизнь.

Насчет кошки — помните, я предположил, что это единственное живое существо, которое могло ждать Ольгу дома, — я ошибся. Эту функцию выполняла восхитительная изумрудно-зеленая игуана, застывшая на ветке за стеклом террариума.

— Она живая? — спросил я.

Ольга сбрасывала в прихожей туфли.

— А у нее лапки цепляются за ветки или торчат вверх все четыре? — уточнила она.

— Цепляются за ветки.

— Тогда живая!

Ольга щелкнула выключателем. Комната, в которую я вошел, притянутый взглядом изумрудного пришельца из другой геологической эпохи, оказалась гостиной. Большой плоский телевизор, музыкальный центр, кожаный диван с кучей подушек и такое же кресло. Одна стена в книжных полках. Всего понемногу: рядом с собранием сочинений Достоевского блестели глянцевые переплеты детективов или женских романов, я не успел рассмотреть.

— Посиди здесь, — сказала хозяйка дома. — Хочешь есть?

— А у тебя в холодильнике найдется пара готовых салатов?

Ольга оглянулась.

— Ты ясновидящий?

Я смутился.

— Это то, что можно найти в моем холодильнике.

Ольга уже знала, что я недавно развелся, оставил свою большую квартиру на Крещатике бывшей жене и нашим двоим детям и пока живу в гостевых апартаментах своей корпорации.

— Тогда, может, выпить?

Ольга сделала широкий приглашающий жест в сторону бара на колесиках и едва не потеряла равновесие. К счастью, она стояла в дверном проеме.

— В общем, будь как дома. Я пойду приму ванну. Или душ? Нет, все-таки ванну!

Она зашла в ванную комнату, и вскоре оттуда раздался шум падающей воды. Я подошел к стойке с компакт-дисками. Та же эклектика: Бах, Тартини, джаз и рок-группы, о которых я никогда не слышал.

Выпить мне не хотелось, только пить. Я зашел на кухню и открыл холодильник. Как я и предвидел, два салата в пластмассовых плошках, пара полупустых бутылочек с соусами и скукоженный лимон со слегка заплесневевшим боком — это все, что там было. На столе — чашка с недопитым чаем и висящим на потемневшей ниточке бурым пакетиком. Я наугад открыл шкаф — с чистыми тарелками, потом второй — со стаканами. Я открыл кран холодной воды и дал ей немного стечь. Потом наполнил стакан, закрыл кран, но шум воды не смолкал.

— Ольга! — крикнул я. — У тебя все в порядке?

Из ванной не доносилось ничего, кроме звука падающей струи. Конечно, кто же из-за него услышит! Я подошел к ванной, постучался и приложил ухо к двери.

— Оля! Ты жива?

Ответа не было. Я потихоньку открыл дверь — она не была заперта изнутри. Вода уже заполнила ванну и была готова в любой момент перелиться. Голова Ольги утопала в облаке душистой пены. Она спала. Господь, как известно, хранит пьяниц — у Ольги, даже при том, что в доме находился я, было время захлебнуться!