Реанимационные отделения близлежащих больниц номер 1, 2 и 3 переполнились практически сразу. Только во вторую больницу привезли более 60 раненых… Основные диагнозы у прибывших — сотрясение мозга, перелом основания черепа, сдавливание грудной клетки, переломы конечностей. Подавляющее большинство жертв этой трагедии — подростки от 13 до 17 лет. По последним данным, погибли 54 человека, более ста получили ранения, некоторые из них находятся в критическом состоянии. Точка. Автор… Олег Бе… Звоните маме!!! — прогремело над балтийским морем.

Через девять часов мать Франциска была в приемном отделении Первой больницы. Бабушка встретила ее, и женщины заплакали. Плакали громко, потому что знали, что Циск жив. Плач матерей, которые узнавали о гибели собственных детей, был другим. Тихим и извиняющимся. Бабушка постоянно что-то говорила, и мать Франциска совсем ее не слушала. Она только спрашивала, как все произошло, а бабушка, находясь в таком же состоянии, повторяла, что Франциска отчислили, отчислили, но теперь вернут, обязательно вернут! Когда к женщинам вышел врач, каждая из них продолжала разговаривать сама с собой.

— Вы родственники Лукича?

— Да…

— Да, мы, мы! Я бабушка!

— Отец где?

— Нет!

— Звоните — пусть приезжает!

— Да нет, совсем его нет! Как он, доктор?

— Состояние стабильно-тяжелое, он в коме…

— Как в коме? В какой коме? Зачем? То есть… почему он в коме?

— Давка, да, судя по всему, ваш сын попал в самую давку. Там совсем не было воздуха. Да. Из-за кислородного голодания, да, которое он перенес, нарушилось мозговое кровообращение…

— И что теперь?

— Будем наблюдать, да…

— Его можно навещать? С ним все будет хорошо?

— Я дам вам знать.

— Подождите! Что значит — я дам вам знать?

— Значит, что…

В течение получаса врач пытался объяснить женщинам, что пока совершенно не ясно, сколько все это продлится. Ближайшие дни покажут. Тут загадывать смысла нет. Да…

Он отвечал на вопросы и объяснял, что в отдельной палате пока нет необходимости — пациент не испытывает неудобств.

— Да ему сейчас нет разницы, где лежать — в палате или в коридоре. Да, есть люди, которые сейчас в палатах гораздо больше нуждаются, чем он! Но его конечно положат и в палату, да, даже наверное в отдельную, потому что случай интересный, да, и государство, конечно, будет следить. Интерес государства в таких делах очень важен. Я бы сказал, он все и определяет! Но сейчас рано, рано об этом говорить! Все может измениться в ближайшие минуты, часы. Нечего об этом пока и думать. Потом — да! Да, в дальнейшем надо будет обсуждать. Палату, может, и продлят, но, конечно, за отдельную плату. Койкомест не хватает. Да. Все переполнено. Но об этом, да, повторяю, говорить рано.

Врач отвечал на множество технических вопросов, рассказывал о том, какие справки следует оформить и медикаменты купить, но всякий раз повторялся, что пока об этом говорить рано. Рано! Он говорил о том, что Франциск, конечно, получит компенсацию от государства, но не стоит рассчитывать на то, что она сможет покрыть все расходы. Но и об этом, конечно, говорить рано! Врач говорил о медсестрах и о том, что все самые необходимые процедуры несомненно будут выполнены в полном объеме, лишь о возможном выздоровлении мужчина предпочел промолчать.

Прошло три недели. Пациент по-прежнему находился в коме. Все приборы работали исправно, и Франциск не открывал глаз. Все это вселяло надежду, но врач сухо и доходчиво объяснил, что теперь совершенно точно никаких надежд на выздоровление нет.

— Так, на основе всех проведенных нами исследований и мероприятий, я могу с большой долей вероятности констатировать, что теперь так будет всегда, да. Ваш внук, как говорят в народе, овощ, да. Вы уж простите, да, за такое сравнение. Я не хочу вас оскорбить, просто хочу, чтобы вы все понимали, да. Я реалист, я люблю, когда все предельно понятно. Я за оптимизацию процессов. Тут дело такое. Дело понятное, да. Ничего не изменится. Жизненные органы действительно не повреждены, да. Он может спокойно провести в таком состоянии несколько лет, но вот его мозг от этого не заработает, да. Он не слышит вас, да. Не понимает. Все ваши попытки разговаривать с ним помогут лишь вам, да. Если вам это, конечно, нужно. Обманывать себя глупо, да. Вы лучше меня послушайте. Вам лучше бы поскорее свыкнуться с тем, что парня не вернуть. Чем быстрее вы с этим покончите, тем быстрее вернетесь к нормальной жизни. Через это надо пройти. Такое бывает. Многие теряют своих родственников, да. Впрочем, я вам тут не советчик. Я только одно вам могу сказать. У нас с этим пока, конечно, не очень понятно, но все же кое-какие подвижки есть, то есть я все это веду к тому, что он мог бы помочь своими органами другим людям. Вы понимаете, что я имею в виду? Многие люди годами ждут сердце, почки, а их жизнь может прекратиться в любую минуту, понимаете? Понимаете, о чем я? Вашего парня не вернуть, а другим людям еще можно помочь. Вы, конечно, за это ничего не получите, я вам сразу скажу. Это дело совершенно добровольное, но и нас подозревать не стоит. Органы мы никуда не продадим, себе не оставим, да. Просто многие люди думают, что мы эти органы себе оставляем, а потом зарабатываем на этом деньги, но это не так, совсем не так, да. Я сейчас только хочу, чтобы вы поняли, что ему ничего не светит. Раз уж так случилось, то давайте поможем другим!

— Подождите! Подождите-подождите! Что вы такое несете?! Остановитесь, доктор! Дайте же мне сказать. Если я правильно вас услышала, то один шанс из миллиона у него все-таки есть?

— Нет.

— А из десяти миллионов?

— Нет.

— А из миллиарда миллионов?

— Если я отвечу да, это ничего не изменит. Я могу ответить: да, есть, — но только потому, что ваш вопрос находится за пределами медицины. Всегда есть какой-то один процент, о котором мы не знаем. Что-то всегда будет не изучено, не понято, но это всего один, слышите меня? Всего один, да, один процент. Но он находится вне медицины, понимаете?

— Значит, шанс все-таки есть?

— Бля, мамаша, вы меня слушаете?! Оглянитесь вокруг! Это не страна чудес! Вы видите здесь волшебников? Может быть, фей? Я что, со стеной все это время разговаривал? Это не кино, понимаете? Это, простите за грубость, но вы меня немного вывели уже, это, блядь, жизнь. Ваш внук мертв! Мертв, понимаете? Смиритесь с этим! Он мертв! Если это слово не доходит до вас, услышьте слово «сдох»! Нет его больше! Он умер! Мозг вашего внука уже никогда не заработает, никогда, слышите меня?

— Знаете что, доктор? Идите в жопу!

Подключив старых знакомых, бабушка Франциска сумела добиться отдельной палаты и нового цикла обследований. В течение нескольких недель внука известной переводчицы осмотрели ведущие специалисты страны. Все они сошлись во мнении, что кардинально изменить ситуацию не удастся. Чудеса, конечно, бывают… История знает немало случаев магических выздоровлений… все мы помним, как когда-то тот-то и тот-то, там-то и там-то вышел из комы, но это случай не тот! Да, говорили врачи, мы прекрасно понимаем, как вам тяжело, мы бы очень хотели подарить вам надежду, если бы у нас был хотя бы один шанс из миллиарда, но его нет. Нет, Эльвира Александровна. Ваш внук фактически мертв.