– Постойте здесь! – сказал Федор Яковлевич корреспондентам. – Давай отойдем, воробушек. Что ты там про Рейхенау сказала?

– Я больше не про Рейхенау, а про следы в мокрой степи. Изюм – Барвенковский выступ слишком лакомая цель, чтобы немцы, как только степь просохнет, не попытались его срезать. Надо найти танки Клейста и шестую армию. Где они, там и удар будет. Да и в Крыму дела идут к концу, а это еще одна армия. Считаю, что главные события произойдут здесь, и готова доставить доказательства этому. Если не болтать, что здесь находится высотный разведчик, то успеем безопасно провести эту операцию.

Фалалеев задумался, покусал губы, он понимал, что девчонка говорит ему то, что думает, и просится к черту на рога. А с виду – кукла.

– Добро, летала на «МиГе»! Твою машину не покажем, и готовьте ее к рейду по тылам.

Настю тоже сняли возле «МиГа», как ведомую. Она цвела и пахла! Юре слава не досталась, военная необходимость! А что делать? Война!

Перед съемками мне прикрутили шпалу на петлицу, а Настя обменяла «пилу» на первый кубик. Но в Ставку ушла настоящая информация, и на завод полетела телеграмма, что проведенные войсковые испытания высотного ночного истребителя успешно завершены, и требуется по чертежам и описаниям, имевшимся в НИИ ВВС, срочно собрать полк высотных истребителей Пе-3ВИ, и, «каплями», по мере готовности, направить их и летчиков-ночников на угрожаемые участки, для охраны промышленных объектов Волжского промышленного района. Предусмотреть установку радиолокатора «Гнейс» в носовой части истребителя. Ковровскому пулеметному заводу предусмотреть установку щелевого съемного дульного тормоза на автоматическое орудие ВЯ-23 по прилагаемым чертежам.

Дульный тормоз понадобился больше для отвода пороховых газов от всасывающего коллектора, Чертеж предусматривал два положения щелей: центропланные пушки отводили газы вверх и вниз, чтобы не повреждать обшивку, а моторпушки вправо и влево. В общем, время, потраченное в НИИ ВВС на проведение испытаний, позволило быстро провести войсковые испытания и добиться приема на вооружение новой модификации. В течение месяца у волжских городов появится надежное ПВО, будет ускорена доводка «Гнейса», который попал на вооружение только осенью 1942 года.

В результате одиночные ночные бомбардировщики не смогут прорываться к Горькому и безнаказанно бомбить Горьковский автомобильный завод. Как и к Рыбинску, и к другим городам. В той истории эту дыру заткнули слишком поздно – и понесли необоснованные потери. Ну, а второй акт марлезонского балета нам предстоит исполнять в небе над Донбассом. Благо, что знаю, где искать места сосредоточения обеих немецких армий. Главное – вернуться со снимками. Вешаем дополнительные топливные баки, снимаем все четыре пушки. Не думайте, что это сложно, это вооруженцы делают каждый день для чистки оружия. Машину облегчили, потому что пойдем на максимальной высоте.

– Юра, ты сегодня дома сидишь. – сказал я засобиравшемуся на вылет стрелку.

– Александра Петровна, почему? Я болтать не буду! Клянусь!

– Юра, с подвесными баками нам лететь пять сорок, а кислорода на три тридцать, если втроем. А ты его в два раза больше нас кушаешь. Понимаешь? Ты сегодня – дома!

– А если «мессера»?

– Нехватка кислорода гораздо опаснее, Юра. Не спорь.

– Я не спорю, Александра Петровна. Но хотелось бы вместе.

– Нет возможности, Юра.

Анастасия собирается тоже, в другой комнате что-то напевает. Она сегодня счастливая: ее фотография выйдет завтра во всех центральных газетах. У нее нет сегодняшнего маршрута. Она получит его в воздухе. Она не знает, в какую историю я ее втянул, но мне нужен штурман и привязка к местности. Я знаю, что это – жестоко, тем более что найдись у немцев пара «высотников» – и мы не вернемся. Нижняя сфера не прикрыта. Нет кислорода для этого. Если я увижу атаку снизу, то может быть есть шанс. Санька притихла, а я потихоньку собираю вещи на вылет. Вышли на улицу. Настя удивленно спрашивает, где Юра, и собирается проорать его имя на весь ночной двор.

– Настя, не кричи, пошли.

– А Юра?

– Его не будет. Все на тебе, и верхняя, и нижняя.

– Не поняла!

– Младший лейтенант Афанасьева! На старт шагом марш.

Шли на старт, не разговаривая между собой. Настя что-то бурчала, либо бессвязное, либо тихое злобное. Иваныч на старте, доложился о готовности. Рядом с ним Костик, вооруженец, тень Иваныча. Подали два парашюта. Настя поняла, что «эти все знали заранее», и притихла.

Подошел замнач ОО и передал пакет. Я расписался в получении.

– Лейтенант Афанасьева! Ваш пакет, вскрыть после взлета, – протянул Насте сопроводиловку лейтенант ГБ. Она тупо расписалась в ней протянутым карандашом и недоуменно уставилась на меня. Иваныч открыл люк, первой в него, обтягивая великолепную попку, поднялась Настя, вслед за ней и я, хлопнув по руке Иваныча, поднялся. Иваныч встал напротив меня с левого борта и проследил за запуском. Они с Костиком выдернули колодки и хлопнули с обеих сторон ладошкой по законцовке крыльев машину. Старт военного самолета сейчас и тогда абсолютно ничем не различается, кроме обмундирования. Я вырулил на старт, впереди горело три костра, точнее, три жестяные банки с бензином. Вся подсветка. Выровнялся по средней, добро на взлет, и я, парируя гироскопические моменты, прибавляю обороты обоим двигателям. Чуть подыграл себе педалями, отпустил тормоз. Это не по бетону, а по траве. Трясет, но машина уверенно набирает скорость. С нами взлетают три «МиГа», сопроводить до высоты восемь тысяч. Работаю с ними. В ночи это сложно. Все внимание на них. Поднялись, и я их отпустил. Настя отвечала строго по «молитве», ни одного лишнего слова. О задании она не знала ничего. Бурчит что-то за спиной, жму правую кнопку на штурвале и пою:

Анастасия опустила голову, я видел это в зеркале заднего вида, и слушала. Голос у меня высокий, я не знаю, как он воспринимается другими людьми. Никогда не пел в этом своем «исполнении». Меня обхватили за голову и поцеловали через шлемофон.