На шестнадцатилетие Андрей подарил Оле квартиру. Двухкомнатную, в соседнем подъезде. Оля съехала, но, как ни странно, общаться с отцом стала больше. Теперь он частенько приходил к ней и оставался ночевать. Аня бесилась, но сделать ничего не могла — повод был более чем уважительный — дочь.

Как-то раз отец заявился к Оле сильно подвыпившим. Дочь открыла дверь и… не впустила Андрея. Больше такого не случалось никогда. Андрей стал относиться к дочери не только с любовью, но и с уважением.

Проблем с деньгами у Оли не было. Отец для своей «сиротинушки» ничего не жалел. Но особенно приятно стало Андрею давать Оле деньги, когда он обнаружил, что большая их часть уходит на содержание собачьего приюта.

Узнал Андрей об этом случайно. От заместителя губернатора. Тот пригласил Андрея и попросил помочь — его завалили жалобами жители домов, которым близлежащий приют доставлял немало неудобств. Но именно Оля, а не старшие «опекатели» встала грудью на защиту приюта и не давала местным властям близко подойти к «собачьему раю».

Андрей решил вопрос в свойственной ему манере — быстро и асимметрично. В почтовых ящиках жителей домов, соседствовавших с пустырем, где расположился приют, появился документ весьма необычного содержания. Предложение было конкретным — если жители на собрании поддержат существование приюта, то банк Андрея построит детскую площадку, хоккейную коробку и очистит маленький пруд, каким-то чудом сохранившийся при застройке микрорайона «хрущебами».

Вскоре Андрей испытал один из самых счастливых моментов в жизни: на его шее повисла попискивающая от счастья Оля. Она сказала: «Я горжусь, что ты мой отец».

В институт Оля поступила в Москве. Несмотря на все отговоры отца, выбор она сделала однозначный — Ветеринарная академия. Правда, через год, и не без папиной помощи, Оля перевелась в медицинский. Все-таки лечить людей, а не животных ей показалось более важным. Ну а Андрею — более перспективным.

Разумеется, начав учиться в Москве, Оля и жить переехала туда же. Андрей, пошутив, что такова семейная традиция, купил ей квартиру в соседнем подъезде того же элитного дома на Кутузовском, где имел свое, «секретное» убежище. Правда, теперь папа не ночевал у дочери. И необходимости не было, и квартира у нее была тесноватая — однокомнатная.

Одна черта характера Оли Андрею одновременно и не нравилась, и вызывала уважение. Ей нельзя было навязать никакого решения. Совет она выслушивала молча, что-то отвечая или уточняя, никогда не говорила «да» или «нет», просто произносила «спасибо» и шла думать. О принятом решении Андрей узнавал уже по факту. Даже если дочь поступала именно так, как он рекомендовал, это было ее решение, ее поступок.

Довольно быстро Андрей осознал очевидный факт — дочь стала совершенно взрослым человеком. И… начал сам частенько советоваться с ней. О разном. Куда поехать отдыхать, как урезонить в конец разбушевавшуюся Аню?.. Он даже просил ее иногда присоединиться к деловому обеду с будущими партнерами по сделке или бизнесу. Мнение Оли о человеческих качествах контрагентов стало для Андрея очень важным. Оля подмечала ускользавшие от его мужского внимания детали — в одежде, в манере говорить, в жестикуляции, во взгляде собеседника.

Оля сразу же определилась с выбором специализации — психиатрия. Будучи девушкой весьма серьезной, она стала ходить на факультатив, хотя до четвертого курса, когда начинали преподавать сам предмет, было еще весьма далеко. Читала литературу по психологии и, разумеется, собственно психиатрии.

«Если человеку вылечить голову, остальное он вылечит сам», — сформулировала Оля ответ на вопрос отца по поводу ее выбора.

Андрея, кстати, в восторг он не привел, но Олин аргумент — «Алкоголиков лечат тоже психиатры» — перекрыть не смог. Еще одно слово, и Оля припомнит ему и алкоголичку-мачеху, и его собственные эпизодические «отрывы от реальности»… Андрей промолчал.

* * *

Маша восприняла советы Иннокентия Семеновича как руководство к действию. Хотя, казалось бы, рекомендации его — как, какими способами и при помощи каких хитростей окончательно «окрутить» Андрея, играли против него. Но Маша ему верила. Она хорошо помнила любимую шутку адвоката: «Порядочный мужчина никогда не бросит девушку, пока не выдаст ее замуж за хорошего человека». И кроме того, понимала, что «медвежонку» ситуация крайне удобна: Маша выходит замуж за Андрея, но продолжает встречаться с ним. Никакой ответственности — одни удовольствия. За все время их разговоров об Андрее Иннокентий Семенович один лишь раз показал свою заинтересованность и волнение, показал именно тем, что с наигранным безразличием спросил: «Ну, а когда ты его с моей Помощью охомутаешь, ты меня сразу бросишь? Или какое-то время подождешь?» Разумеется, Маша заверила адвоката, что его-то она точно не бросит. И сама удивилась своей искренности — Иннокентий Семенович был ей и приятен, и полезен, Хотя секс с ним можно и поубавить. Что-то он, как узнал про Андрея, стал частить. Встречались аж по три раза в неделю. Маша сделала вывод, что ревность — великолепный «взбадривающий препарат». Лучше, чем «Виагра»…

* * *

Следующие полгода Маша посвятила реализации намеченного плана по «укрощению» Андрея. Иннокентий Семенович стал ее постоянным стратегическим диспетчером. Он разрабатывал схемы последовательности шагов, ставил задачи на каждый конкретный разговор, который Маше надо было провести с Андреем. Он же давал советы, как Андрея можно «подогреть». Причем Маше казалось, что именно так адвокат реализовывал свою ревность, а потому и неприязнь к банкиру. С каким-то садистским удовольствием Иннокентий Семенович помогал Маше манипулировать сознанием Андрея. Казалось, будто любимую сентенцию насчет «порядочного мужчины» он воспринимал не как афоризм-шутку, а чуть ли не как библейскую заповедь.

Сначала Иннокентий Семенович посоветовал Маше «выставить» Андрея на какую-нибудь серьезную трату. Объяснил: чем больше мужчина вложил в женщину — денег, заботы, нервов, — тем сложнее ему ее бросить. Тем паче банкиру…

Был конец апреля. Маша, вполне обходившаяся своей «Ауди А4», подаренной одним из предыдущих спонсоров, вдруг объявила Андрею, что ей неприятно ездить на машине, напоминающей о другом мужчине. Разговор Маша завела, вернувшись в спальню из душа, на ходу вытирая свое прекрасное тело. «Аргументы должны быть очевидны!» — решила она.

Андрей, распалившийся в ожидании секса, ответил:

— Это приятно, что ты не хочешь никого вспоминать. Поговорим о машине позже.

— Позже, это когда ты удовлетворишь твою похоть? Я тебе только для этого нужна? — Маша стала оборачивать полотенце вокруг себя, причем не так, как это делала по утрам — вокруг талии, а выше груди, пропустив его под мышками.

— Ну что ты делаешь?! — приз ускользал от банкира. — Ну зачем ты так? Какую машину ты хочешь?

— «Мини-купер». Он для лета самый подходящий.

— Что значит «для лета»? А осенью мы его будем продавать?

— А на зиму нужна безопасная машина. Джип. Лучше всего «Вольво».