Илая смотрела на эту милую женщину, от всей души верящую в лучшее, что есть в людях, и отчаянно желавшую подбодрить Илаю, и сердце ее сжалось. Илая почувствовала себя виноватой, что посеяла смуту в этом доме, расстроив Сию и разозлив Мику, который должен думать только о своей скорой свадьбе и ни о чем больше.

– Итак, хватит уже об этом. Мика! Расскажи лучше, как идет подготовка к свадьбе. Как поживает Мина? Наверное, нервничает?

– Еще бы! – Мика старался, как мог сохранить свою серьезность, но вопрос о его невесте сам собой преобразил его лицо. – Я тоже нервничаю немного, если честно. Но Мина, просто молодец! Она воплощение моих самых смелых мечтаний.

– А может дело в том, что эта девочка была влюблена в тебя с пеленок и точно знала, что именно тебе нужно? – засмеялась Илая. Ей очень нравилась будущая жена Мики, своей чрезвычайной скромностью и застенчивостью. Она до сих пор временами краснеет при виде будущего мужа, Илая считала это трогательным. А если быть до конца честной, то девушке импонировало то, что Мина никогда не злословила и не смеялась над ней.

– Пусть так! – ничуть не смутился Мика. – Значит она намного умнее меня, раз поняла это давным давно.

– Вот тут ты прав! – сказала Илая и положила руку на плечо друга. – И твоя важнейшая задача не напортачить.

Выпив еще чашечку травяного чая, Илая попрощалась и вышла в ночную прохладу. Она взглянула в небо и замерла, звезды были такими яркими и такими близкими сегодня, словно небо чуть спустилось вниз, чтобы девушка могла дотянуться до них. Горечь, не дававшая покоя последние недели, снова заскреблась на душе. Если Ваху выполнит угрозу, ее жизнь будет кончена. Илая пять лет жила в позоре, но сохраняла надежду, что сможет все исправить, когда магия вернется к ней. Еще один год похоронит ее надежды.

В последние две недели, она действительно плохо спала, кошмары затягивали ее в бездну отчаяния и очень плохого предчувствия. Ей снились птицы день ото дня, они снова и снова нападали на нее, рвали, терзали ее плоть и оглушали своими чудовищными криками. А еще она видела Кирана, только в этих снах птицы нападали и на него. Илая видела одно и то же каждый день, как птицы разрывают мужчину на части, но он не кричал, ни разу он не издал ни звука. Видеть это было жутко, а видеть каждую ночь просто невыносимо. А просыпалась она после того, как Киран снова поднимался на ноги, целый и невредимый, и смотрел на нее мертвыми глазами.

В мире магии сны никогда не были пустыми, но Илая не обладала способностью разгадывать их. Сия умела, но девушка не решалась спросить у нее, чтобы не тревожить эту прекрасную и очень ранимую женщину, к тому же еще и слабую здоровьем. Сия была подругой матери Илаи и Ваху не жаловал ее саму и всю ее семью, переложив свою нелюбовь к Дире еще и на ее друзей и близких.

Отсутствие здорового сна и постоянные переживания о будущем, подкосили Илаю, сделали слабой и апатичной. Девушка, еще там, у дома Ваху, когда смотрела на широкую спину Кирана, решила, что если отец свяжет ее силы еще на год, она уйдет из клана, воспользовавшись правом «свободного поселения». Это право давало совершеннолетним каллиманцам возможность селиться отдельно от клана, если они не согласны с решениями главы. Это был один из законов Талимана, который распространялся не только на магов. Но тогда, она станет бескланницей и останется совсем одна, без права на общение с теми немногими близкими, кто у нее остался. Это трудное решение, но и остаться в клане она уже просто не сможет.

Илая добрела до Мирного утеса и вгляделась в ночное небо, надеясь, что где-то там, среди звезд, витает душа ее матушки, чью теплую улыбку, она помнит до сих пор. За что? За что она все время платит? От чего ее отец не может просто любить ее? Эти вопросы были частыми гостями в ее голове. Она наблюдала за Микой и его отцом, и понимала, что именно такие отношения должны быть между родителями и детьми, заботливые, любящие и преданные. У нее этого никогда не было. С детства Илая жаждала внимания Ваху и его одобрения, но все время натыкалась на стену равнодушия и злости. Долгие годы она пыталась угодить ему, из кожи вон лезла, чтобы он хоть раз похвалил ее, но все было тщетно. Со временем сердце Илаи очерствело и перестало ждать любви. Она поняла, наконец, что сама по себе. Думая обо всем этом, девушка даже не заметила, как горячие слезы потекли по щекам. Илая давно не надеялась на теплоту со стороны отца, но мечтала, что развязав ее магию, Ваху отпустит ее и предоставит свободу. Таким образом и он освободиться от нее. Почему же он медлит? Почему решил не отпускать еще год? Они давно чужие люди, которым нет места в жизнях друг друга.

– Мне больше ничего не нужно было, мама, – глядя в небо, прошептала Илая, глотая слезы. – Я всего лишь хотела освободиться, только и всего.

Девушка опустилась на колени и закрыла лицо руками, а плечи ее сотрясались от рыданий. Усталость последних дней, боль от такой несправедливости и тоска по матери, навалились разом и Илая закричала. Крик ее шел из самого сердца, полный жгучего отчаяния, осознания собственной беспомощности и холодного одиночества. Когда от крика и слез, голова разболелась, Илая легла на землю и, свернувшись калачиком, уснула.

За три дня до совета, Ваху вызвал старшую дочь к себе. В доме отца она проводила все меньше и меньше времени, прячась то в лесу, то у Мики. Этот дом, прежде принадлежал семье ее матери, после смерти которой, Илае досталась лишь ее комната. Дира выросла в ней и все обставила собственными руками, поэтому Илая ничего не хотела менять в ней. Здесь все еще хранились вещи прежней хозяйки дома, платья в сундуках, одеяло, сшитое для Илаи и много самописных книг на неизвестном языке. Девушка часто примеряла мамины наряды, которые уже были ей в пору, только они были слишком красивыми для нее. Илая редко надевала платья, очень скромные и не броские, и только по велению отца, который приходил в ярость увидев на ней брюки и высокие кожаные сапоги. В юбках очень неудобно было тренироваться с Микой, поэтому комплект одежды, девушка хранила в лесу.

Вот и сейчас, на встречу с