На этой мысли я дала приказ Сайру замолчать, а сама уселась на край большой кровати и задумчиво посмотрела на своё отражение в большой зеркальной поверхности, активированной прямо на противоположной стене.

Так, давай, Делька, соображай.

Папа у меня настоящий изворотливый хитрец, который всегда добивается своих целей – в общем, настоящий политик. И если он запихнул меня именно сюда, значит, на то были причины. Но какие? Возможно, он хотел просто временно отправить проблемную дочурку куда подальше?

Вряд ли. Сказал бы, я бы и сама смылась. Следовательно, ему почему-то нужно было определить меня именно в это учебное заведение. Остаётся сообразить: зачем? Не думает же он, что тут во мне неожиданно проснётся любовь к науке и теоретическим исследованиям.

Увы, практика при любом раскладе была мне недоступна. Что особенно печально, учитывая тот факт, что учиться мне предстояло на факультете прикладного телекинеза.

* * *

Боль.

За последние два года она стала для Риса частой спутницей, близкой подругой, почти сестрой – неотъемлемой частью его жизни. Но именно она раз за разом напоминала, что на самом деле он ещё может чувствовать, что в нём всё ещё живут эмоции. Злость, ненависть, обида… а иногда, пусть и нечасто, просыпались ещё страх и безысходность. Вот именно их Дарис не любил больше всего.

Боль… это утро для него началось именно с неё. Возможно, он спал слишком крепко, потому и не почувствовал её первые импульсы. Зато когда всё тело в буквальном смысле прошибло судорогой, он со стоном распахнул глаза и схватился за грудь, чуть правее сердца – именно там под кожей находился злосчастный чип, являющийся эпицентром этой демоновой боли.

На тумбочке, стоящей рядом с кроватью, мигал коммуникатор, у которого Рис сам несколько часов назад отключил звук. Едва очередная волна боли отступила, парень быстро протянул руку, схватил это маленькое устройство связи и ответил на вызов. В то же мгновение в комнате возник голографический образ недовольного лорда Трелли.

– Ты слишком долго спишь, – равнодушным тоном проговорил ректор, глядя на Риса.

– Так я лёг на рассвете. И, между прочим, выполнял именно ваше поручение, – ответил ему парень, с трудом усаживаясь на постели.

– Но отчёт не предоставил, – с укором бросил темноволосый мужчина в строгом сером пиджаке с воротником-стойкой. – И о возвращении не сообщил.

– Я отключился, – раздражённо хмыкнул Дарис.

– Это тебя не оправдывает.

– Ну и плевать.

После этой дерзости Рис уже предсказуемо ожидал новую порцию боли, но её не последовало. Ректор хоть и смотрел на него с неодобрением, но активировать чип не спешил. Несколько секунд они напряжённо взирали друг другу в глаза, и, как ни странно, первым взгляд отвёл лорд Трелли.

– Можешь не верить, но я не испытываю ни грамма удовольствия, используя данную мне над тобой власть, – с холодной усмешкой произнёс голографический мужчина, скрещивая руки на груди. – Повторяю уже в сотый раз: я тебе не враг.

– Я вам, конечно же, верю, – лишённым эмоций тоном отозвался парень.

Взгляд ректора снова стал недовольным, но отвечать он на эту реплику ничего не стал.

Когда-то Рис на самом деле верил ему, думал, что Ситамир Трелли честный, добрый, благородный человек, что они смогут сосуществовать нормально… но очень быстро убедился в обратном. Ни о каком добром отношении между ними речи не шло. Ректор просто использовал того, кто теперь был целиком и полностью от него зависим.

– Ладно, с отчётом по вчерашнему ночному заданию разберёмся позже, ведь, как я понимаю, ты никого не нашёл. А сейчас мне нужны твои таланты, как эмпата, – сообщил лорд Трелли. – Через час ты должен быть в пятом корпусе. Сегодня в лаборатории целителей тестируют молодую леди Тен Алор. Я хочу, чтобы ты проследил, как пройдёт измерение её внутренней энергии. Главное, узнай её абсолютный предел.

– Это опасно, – отозвался Дарис, а в его глазах на долю секунду промелькнула так тщательно скрываемая ненависть.

– Опасно, – невозмутимо согласился мужчина. – Но девочка при этом должна остаться невредимой. Так что действуй аккуратно, друг мой. Ведь если не справишься, и леди Аделия пострадает, то тебе будет в тысячи раз хуже.

Когда ректор исчез, оборвав связь, Дарис вздохнул с облегчением и устало зарылся рукой в волосы. Кто бы знал, как он ненавидел всё это: чип, ректора с его поручениями и доказательствами своей власти! Как хотел всё изменить… Но в его случае такой возможности уже не было. Тот же Трелли не раз повторял, что Рис должен благодарить все высшие силы, что вообще до сих пор жив. И, как ни гадко это признавать, говорил правду.

Теперь жизнь Дариса была именно такой – состоящей из боли, смирения, подчинения… Ну чем не существование раба? Вот только даже сейчас между казнью и этим наказанием Дарис всё равно выбрал бы второе. Ведь, не смотря ни на что, он до сих пор жив, что уже само по себе можно назвать чудом.

Да, его держали на коротком поводке, приручали, как какого-то зверя, используя старый добрый метод кнута и пряника. И если кнутом была боль, рождаемая чипом, то пряником являлась учёба у настоящих именитых профессоров и возможность проводить свои исследования. Именно это стало главной отдушиной в новой жизни Дариса. Именно за позволение учиться вместе с другими студентами он был искренне благодарен своему «благодетелю», или правильнее сказать – личному палачу.

Вот если бы ещё не было в теле чипа, который способен в любой момент по велению ректора обеспечить Рису долгую и мучительную смерть… Но он есть, и никуда теперь не денется. Увы, именно такой оказалась плата за отсрочку казни… за временную отмену вынесенного судом смертного приговора.

* * *

Тестирование знаний в Белом университете проходило не самым приятным образом. Так как я была одна, то и отвечать на вопросы голографической дамочки в белом халате мне пришлось устно. Она давала мне время на обдумывание, но сразу предупредила, что на весь этот своеобразный экзамен у меня есть один час.

К собственному удивлению, я оказалась далеко не полным профаном. Да, в последние годы получения базового образования мне было как-то не до учёбы, но даже при этом я умудрилась запомнить очень много важной информации. В итоге ответила правильно на половину вопросов, что в моём случае уже считалось прекрасным результатом.

После этого со мной долго беседовал психолог. Да, у него явно имелись способности в области эмпатии, вот только я всегда отлично чувствовала, когда кто-то пытался оказывать воздействие на моё сознание, и имела к силе эмпатов стойкий иммунитет. Помню, когда это выяснилось, папа сильно расстроился, но не сдался. После каждой очередной моей выходки он настойчиво организовывал мои встречи с новыми специалистами, но ни одному из них так ни разу и не удалось заставить меня чувствовать то, что нужно им.

Вот и сегодняшний тоже пытался на меня влиять: смотрел в глаза, что-то спрашивал, делал вид, что ему безумно интересны мои ответы… а сам в это время всеми силами старался заставить меня говорить открыто, откровенно, и вообще – раскрыться для него по полной программе.