не очень жестко, но с энергичным криком, одной рукой прихватил «агрессора» за ребро правой ладони, второй легонечко надавил на локоть, аккуратненько прижал китайца к двери в ближайшую примерочную и вежливо сообщил. Увы, по-русски, ибо перевести анатомические термины на китайский был не в состоянии: — Молодой человек, дергаться не рекомендую — попытка уйти с этого болевого приема повредит вам связки лучезапястного сустава!

Он дергаться не стал. В смысле, сразу. А попросил помощи у друзей. Кстати, запоздало — не успел я закончить объяснения, как в мою сторону рванул бритоголовый. Показал джеб в голову, раскрутился на хороший мидлкик и со всей дури засадил подъемом ноги по нижним ребрам своего друга, которого я вовремя подставил под удар!

— Может, все-таки уйметесь? — предложил я, разорвав дистанцию, вернув телефон в задний карман новеньких джинсов и с сочувствием посмотрев на парня, в мгновение ока заработавшего разрыв обещанных связок и перелом как минимум одного ребра. — У меня нет никакого желания устраивать из этого магазина поле боя!

Увы, мои увещевания пропали втуне — в мою сторону рванул даже любитель подержаться за русских девушек. Зря: как только он сформулировал обещание переломать мне все кости, Кравцова перестала изображать девочку-припевочку, скользнула вдогонку и в мгновение ока воткнула красавца мордой в полированный пол. Я, в общем-то, тоже не бездельничал — дождался взлета бритоголового, решившего исполнить удар коленом в прыжке, сделал шаг в сторону, выставил правую руку, чтобы парню было во что упереться на лету, и «помог» ему грохнуться на спину. Дожидаться, пока бедняга оклемается от соприкосновения спины с не самой мягкой поверхностью, счел излишним, поэтому в темпе вцепился в ближнее запястье, крутанул его в нужном направлении, взял китайца на болевой и, как следует зафиксировал…

…- Скажу честно: ты меня впечатлил! — заявила Кравцова после того, как заблокировала двери, проверила «Гелик» на наличие жучков и завела двигатель. — Ни одного лишнего слова, ни одной фразы, которую в принципе можно неправильно истолковать, и абсолютное спокойствие с первой и до последней минуты допроса!

Я пожал плечами и криво усмехнулся:

— Как говорится, опыт — лучший педагог!

— А чуть конкретнее можно?

Ее любопытство было… хм… правильным, что ли? Поэтому я коротко кивнул и заговорил:

— Первый раз я столкнулся с уродом в погонах в тот день, когда погибли мои родители и младшая сестричка. Капитан полиции, фамилию, имя и отчество которого я помню до сих пор, приехал ко мне в школу, вломился на урок и «обрадовал» этой новостью в присутствии учительницы и толпы одноклассников. Потом вцепился в предплечье так, как будто пытался доказать, что значительно сильнее, спустил во двор чуть ли не бегом, затолкал в машину и увез в отделение. А там завел в свободный кабинет, посадил перед столом, направил в лицо мощную лампу и устроил форменный допрос, во время которого пытался поймать на противоречиях и убеждал признаться в сливе информации убийцам. Будешь смеяться, но, по его мнению, без моей помощи они не смогли бы устроить засаду на выезде из дачного поселка и не отстрелялись бы по машине отца сразу из четырех РПО! Если бы не драконовские методы воспитания, используемые отцом, то я бы, наверное, сломался…

— Прости, что перебиваю, но можно об этом чуть подробнее? — попросила Настя.

Я перебрал пару-тройку подходящих примеров и озвучил один из самых мягких:

— Лет в восемь я поинтересовался у родителей, почему почти все взрослые курят, а они нет. Папа, отставной офицер какого-то хитрого спецподразделения, ушедший в отставку еще до моего рождения, дико не любил голословные объяснения. Поэтому пообещал показать и вышел из комнаты. Потом с кем-то долго говорил по телефону, а ближе к вечеру посадил меня в машину, отвез в какой-то военный госпиталь, завел на полостную операцию и показал, как в реальности выглядят прокуренные легкие и пропитая печень.

— И как ты это перенес⁈ — нервно поежившись, спросила она.

— Если ты спрашиваешь о реакции на саму операцию, то абсолютно нормально. Папа таскал меня в походы на выживание лет с пяти. То на Большой Кавказ, то в тайгу, то в степи. Учил ловить рыбу без снастей, продающихся в соответствующих магазинах, плести и ставить силки, убивать, разделывать и готовить добычу или есть то, что можно, сырым. Чем старше я становился, тем сложнее становились эти выходы. Так что к виду крови я привык еще в глубоком детстве, и в госпитале меня шокировало не операционное поле, а последствия употребления сигарет и алкоголя.

— Жестко. Но, пожалуй, действенно! — после коротенькой паузы признала девушка. А я продолжил рассказ о своем первом допросе:

— Так вот, о капитане Савельеве — этот урод издевался надо мной сутки с лишним. Не давал ни есть, ни пить, ни спать. Задавал одни и те же вопросы, но в разной последовательности, изображал то доброго, то злого полицейского и т. д. Пытался запретить походы по нужде. Но папины дрессировки помогли и с этим — услышав предложение мочиться в штаны, я сделал это, не меняясь в лице и не вставая с табурета. Потом отказался за собой убирать. А следующим утром, во время очередного похода в туалет, поймал за рукав какого-то подполковника и высказал ему все, что думаю о Савельеве и его методах общения с несовершеннолетними детьми. С этого момента ко мне начали относиться значительно лучше. Но только на словах: буквально на следующий день мне сообщили, что квартира, в которой я родился и вырос, нам не принадлежит, ибо папа ее, вроде как, снимал. Хотя я точно знал, что документы на право собственности хранятся в ячейке ближайшего отделения Сбербанка. Потом оказалось, что никакой ячейки у отца отродясь не было, а на трех его счетах в сумме не наберется и тысячи рублей. Ну, и для полного счастья, откуда-то нарисовались кредиты, которые, якобы, брала мама, в результате чего у меня отжали еще и дачу.

— Так, стоп: в твоем досье было что-то про кредитку, которой ты оплачивал дополнительное питание первые пару месяцев жизни в детском доме!

— Папа был параноиком. Оформил ее на левый паспорт. И каждый месяц закидывал туда намного больше денег, чем я мог потратить. Скажу больше, средств, которые были на счету на момент его гибели, запросто хватило бы на безбедную жизнь до совершеннолетия. Однако у меня увели и ее. Из палаты медблока, в который я попал после очередной драки со старшаками. Кстати, ключ от этого помещения был только у врача, завхоза и директора.

После этих слов Кравцова скрипнула зубами, не сразу, но взяла себя в руки и глухо поинтересовалась:

— А потом тебя начали прессовать после каждой драки…

— Ну да! Однако драться с парнями на три-четыре года старше, да еще и нападающими толпой, мне не понравилось. И для того, чтобы встречаться с ними пореже, я ломал им все, до чего дотягивался. Тем не менее, дрался не реже пары раз в неделю — когда большая часть самых буйных старшаков оказалась в больнице, меньшая начала таскать на разборки местную блатату. А тяжкие телесные повреждения, да еще и пачками, сильно портили статистику районному отделению милиции. Вот полицейские и зверели…

— Суть поняла… — вздохнула она, остановив машину на красный свет светофора. Потом потянулась ко мне губами, по-матерински чмокнула в лоб и решительно тряхнула волосами: — Ладно, давай о чем-нибудь хорошем.

— Легко! — улыбнулся я и тут же притворно нахмурился: — Хотя, о чем это я? Эти уроды лишили меня возможности полюбоваться тобой в каком-то розовом белье. И как теперь с этим жить?

— А вариант без белья тебя не устроит?

К сожалению, столь интересный разговор был прерван звонком Горина на телефон Насти. Она шустренько подключила трубку к акустической системе «Гелика», прижала к губам указательный палец и ткнула в сенсорный экран.

Алексей Алексеевич начал общение с похвалы — заявил, что материал, который она ему переслала, из категории «Лучше не бывает», поэтому пиарщики холдинга писают кипятком. Потом попросил передать мне, что он доволен как продемонстрированной выдержкой, так и идеальным следованием рекомендованному образу. Ну, и закончил легким разносом, вызванным задержкой какого-то отчета по «форме ЛГА».

Кравцова клятвенно пообещала закончить и отправить последний до десяти вечера, а после того, как Большое Начальство отключилось, недовольно поморщилась:

— Под первой буквой в названии типа требуемого отчета прячется слово «личный». Под второй — «горизонтальный»: не знаю, заметил ты или нет, но второе очень нравится Алексею Алексеевичу и употребляется им где ни попадя. Ну, а под оставшейся — условное обозначение отдела, которому срочно требуется эта информация. В данном случае это аналитический.

— Ты хочешь сказать, что описываешь аналитикам все, что вытворяешь со мной в постели⁈ — вспыхнув,