— Как же ты, Петровна, определила, что их двое ушло? — недоверчиво спросила та, с лучиками.

— Знамо как, — не смутилась соседка убитой, — по голосам. Трое разговаривали, когда к Шадрухиной в дом входили.

— И ты, глухая, разобрала? — не сдавалась «лучистая».

— Да вот разобрала, — обиженно ответила Петровна и, надувшись, замолчала.

Теперь я подосадовала на то, что рядом оказалась эта «веселая» старушка, которая сразу мне так понравилась. Я посмотрела на нее внимательнее: ничего особенного, стандартная сплетница. А теперь из-за нее я рисковала потерять такой хороший источник информации.

— Почему же вы решили, что эти трое убили тетю Свету из-за денег? — спросила я в надежде, что старушка обиделась все же не настолько, чтобы не пожелать ответить.

Но ошиблась. Петровна предложила спросить у той, которая перебила ее, мол, она больше знает, и продолжила свое гордое молчание. С разных сторон посыпались версии происшедшего. Петровна слушала всех, скептически ухмыляясь, затем не выдержала «ложной информации» и все-таки высказала свое мнение:

— Ихние это деньги были, на которые Светлана фирму открыла. Она у них заняла, а отдавать передумала, вот они и пришли. Сначала, как положено, попугали, а когда она отказалась долг-то вернуть, они сходили, у главаря своего спросили, что им дальше делать, а потом вернулись, чтобы убить.

— Откуда ж тебе это, Петровна, известно? — не унималась маленькая.

— Дедуктивный метод, — гордо произнесла та слышанные некогда слова, смысл которых был для нее столь же туманен, как и история, произошедшая в соседней квартире.

* * *

Поговорить с мужем Шадрухиной мне не удалось: нервный и бледный, он сидел у гроба покойной и избегал встречаться взглядом с входящими. Не хотелось в такой день приставать к человеку со своими вопросами, и я решила отложить беседу с ним на следующий день. Но вышла я из квартиры не сразу.

Дверь ее была раскрыта нараспашку, и все желающие проститься с покойной толпой окружали гроб и сидящего рядом с ним вдовца. Я протиснулась в самую гущу и, повернувшись лицом к гробу, заняла максимально удобную позицию: с одной стороны, мне было слышно все, о чем говорят вокруг меня, с другой — я могла без боязни показаться неприличной или подозрительной разглядывать Шадрухина.

Пока ничего интересного не доносилось от окружающих меня людей, я попробовала определить характер вдовца. Это могло пригодиться впоследствии. Шадрухин сидел на краешке стула и смотрел поверх гроба, словно не решаясь опустить глаза на жену. Лицо его, припухлое, с по-детски наивными глазами, было жалким, как у побитой собаки. Мне он совершенно не понравился: безвольный, словно и не мужчина. Таких обычно выбирают властные женщины и держат под своим каблуком. А они с завидным терпением переносят все помыкания, лишь изредка тихонько поругивая жену.

Взгляд мой скользнул на ворот рубашки вдовца и наткнулся на бледно-розовый след от губной помады. А вот это интересно. Печальные родственницы, даже если в их семейные традиции входит лобызать друг друга при каждой встрече, все равно не смогли бы так промахнуться мимо обширной щеки вдовца. Окинув взглядом весь костюм Шадрухина, я не нашла более ничего примечательного и переключилась на посетителей, с разной степенью достоверности изображавших искреннее горе. Это, кстати, очень удобный способ определить, кто окружал покойного при жизни.

Родственников от друзей и знакомых легко было отличить: они находились в квартире постоянно, отлучаясь из комнаты лишь ненадолго. Остальные же, отдав дань памяти умершей, спешили выйти на свет божий, подальше от навевающих тоску настроений. А еще они отличались тем, что знакомые, забегавшие на минутку, были упакованы что надо, в смысле одежды, мобильников и ожидавших во дворе тачек, родственники же выглядели куда как проще. Судя по кругу, из которого вышла Шадрухина, ей на славу пришлось потрудиться, чтобы открыть свое дело.

Разглядывая всех в доме, я наткнулась на обращенный ко мне пристальный взгляд мужчины, довольно моложавого, с приятными ямочками на щеках. Кстати, именно ямочки его и молодили. Мужчина откровенно рассматривал меня, а заметив, что я обернулась к нему, широко и как-то приглашающе улыбнулся, нисколько не смущаясь неподходящего момента для этого. В другое время я бы, может, и отреагировала на его улыбку, но соседство покойника на флирт не вдохновляло. К тому же на нас стали обращать внимание те необъятные тетушки, которые за неимением личной жизни всегда обсуждают чужую. За спиной уже стали спрашивать, кем я являюсь убитой.

Пора было уходить. Я подошла ближе к гробу и посмотрела в лицо Шадрухиной, словно прощаясь с ней. А она и впрямь оказалась отнюдь не красавицей.

Бросив мимолетный взгляд на мужчину с ямочками, я проследовала в коридор. Он все еще смотрел на меня. Я хотела уже выйти из квартиры, но еще одна вещь задержала меня. Вешалка. На ней одиноко висело демисезонное пальто серого цвета. Гости проходили в дом не раздеваясь. Что, если это пальто хозяина?

В коридоре никого не было. Я быстро нашарила внутренний карман и залезла в него рукой. Там лежал бумажник, визитная карточка и железнодорожный билет. Оставив первое без внимания, я прихватила с собой билет с визиткой и еще раз обернулась. У двери в коридор стоял все тот же мужчина. Поняв, что меня в любой момент могут посчитать за вора, я улыбнулась ему своей самой широкой улыбкой, достойной Голливуда. Мужчина понял, чего я хотела, и приложил палец к губам. Этого мне только и надо было. Я поспешно вышла в подъезд и быстрым шагом отправилась к машине.

По дороге в общежитие, где жили друзья Датского Смотров и Качалов, которые не пришли к Хрусталеву на праздник, я так задумалась над полученной информацией, что проскочила перекресток на красный свет. Ошалевший мужчина на бежевой «Ауди», чудом увернувшийся от моей «девятки», крикнул вослед непечатным текстом. Я, конечно, понимала, что нарушила правила и создала аварийную ситуацию, но даже в таком случае позволить себя унизить никак не могла. На мое счастье, доблестных сотрудников ГИБДД поблизости не наблюдалось. Я резко затормозила и подала назад. Мужчине с непечатным лексиконом второй раз пришлось уворачиваться от моей машины. Его растерянно-сосредоточенное лицо в «момент опасности» несказанно меня позабавило, после чего, успокоенная, я поехала своей дорогой.

Какая-то смутная тревога вдруг охватила меня. Я подумала, что это из-за пережитого волнения в доме Шадрухиных, и, отогнав от себя предчувствие, вернулась к перевариванию полученной информации, вспоминая в первую очередь слова Петровны о троих мужчинах, которые были в квартире в день убийства. Уж больно они перекликались с рассказом Хрусталева — два друга его и Датского вообще не пришли на вечеринку, а Аркадий ушел с нее рано. Но если допустим, что это они убили Шадрухину, то зачем им было возвращаться на место преступления? Ведь, исходя из слов той бабки на лавочке, можно сделать вывод, что убийство произошло во время первого их визита. Что они там могли забыть? И почему не увели своего друга? Подставить хотели?