имеет рассуждение, умным чувством может распознать дары Духа Святого и призрачные мечтания сатаны”.

Сбитый с пути и полный гордыни искатель духовных истин более всего подвержен прелести. И долгий, устойчивый успех индуизма в очень большой мере обязан этому ложному мистицизму. И как он соблазнителен для молодых людей, употреблявших наркотики, которым уже знакомы опыты подобного рода. Последние несколько лет стали свидетелями процветания и распространения свами. Они ловят возможность приобрести славу и богатство на этом черном рынке. И они ее не упускают.

2. Война догматов

Сегодняшнее христианство претерпевает нападки от врага, который отнюдь не невидим для верующих. Если бы он мог, он пронзил бы христианство до самого сердца, прежде чем назвать свое имя. Этот враг — индуизм, и война, которая ведется, — война догматов.

Когда в нашей стране перед началом двадцатого века были организованы первые общества веданты, первые усилия были направлены на то, чтобы доказать, что нет никакой реальной разницы между индуизмом и христианством. Между ними не только не было никаких разногласий, но добрый христианин должен был стать еще лучшим христианином, изучая и практикуя веданту; он мог познать истинное христианство.

В ранних лекциях свами пытались показать, что идеи, присущие только христианству, — Логос и Крест — в действительности ведут свое происхождение из Индии. А те идеи, которые, как кажется, присущи только индуизму, — перевоплощение, переселение душ и самадхи (или транс) — можно найти и в христианских писаниях — при условиях правильного истолкования.

На подобные приманки попались многие искренние, но введенные в заблуждение христиане. На ранней стадии учение было направлено против того, что можно было назвать “сектантскими” догмами, и за так называемую научную религию, основанную на сравнительном изучении всех религий. В самом начале подчеркивалось всегда одно: никакой разницы не существует. Все есть одно. Все различия поверхностны; это кажущиеся или относительные различия, а не реальные. Все это становится ясным из опубликованных около 1900 года лекций. И сегодня мы находимся в серьезной опасности именно потому, что тогдашние усилия увенчались успехом.

Дело в том, что в просторечии “догма” — термин, произносимый с оттенком презрения. Но это презрение не могло зародиться у тех, кто знает, что речь идет о самом драгоценном наследии Церкви. Однако коль скоро такая недобрая связь закрепилась, робкие люди, которые никогда не хотят быть причисленными к чему-то непопулярному, начали говорить о “застывшей догме”, что совершенно излишне, но выдает неодобрение. Так что это отношение было незаметно насаждено “свободомыслящими” критиками, которые или не знают, что в догматах заключена сама суть христианства, или попросту не очень одобряют само христианство.

Последовавшая в результате этого склонность многих христиан отступать, как только их обвинят в приверженности к догмам, оказала немалую помощь индуистам. И эта помощь изнутри имела свои стратегические преимущества.

Совершенно непостижимо, насколько немногие видят, что сама та сила, которая должна опровергнуть христианские догматы, не что иное, как противопоставленная ей система догм. И они не могут ни смешаться, ни “обогатить” одна другую, так как они по природе своей противоположны.

Если христиане дадут себя уговорить отбросить или (что тактически более хитроумно) изменить свои догматы в соответствии с требованиями более “современного” или “вселенского” христианства, они теряют все, потому что все, что почитают христиане или индуисты, непосредственно вытекает из их догматов. А индуистские догматы — прямое отрицание христианских догматов. А это ведет к потрясающему заключению: то, что христиане считают злом, индуисты считают добром, и наоборот: то, что индуисты считают злом, христиане считают добром.

Реальная борьба заключается вот в чем: самый страшный грех для христианина есть самое высшее осуществление добра для индуиста. Христиане всегда признавали гордыню главным грехом, источником всех остальных грехов. Прототипом этого становится Люцифер, который говорит: взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой... взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему (Ис. 14, 13-14). На более низком уровне именно гордыня обращает все достоинства человека в пороки. А для индуиста вообще, и для адвайтиста или ведантиста в особенности, единственный “грех” — это неверие в то, что ты сам и человечество — и есть Сам Бог. По словам Свами Вивекананды (который был первым из современных проповедников веданты): “Вы еще не понимаете Индии! Мы, индийцы, в конечном счете человекопоклонники. Наш Бог — это человек!” Доктрина мукти, или спасения, заключается в следующем: что “человек должен стать божественным через осуществление божественного”.

Из всего этого можно видеть, что догматы индуизма и христианства, поставленные лицом к лицу, отрицают взаимно друг друга во всем, что касается природы Бога, природы человека и смысла человеческого существования.

Но если христиане согласятся с утверждениями индуистских пропагандистов, что нет никакой борьбы идей, что различия между индуизмом и христианством только кажущиеся, а не реальные, — тогда индуистские идеи получают свободный доступ в души христиан, выигрывая войну без сражения. А конечный результат этой войны поистине устрашает: развращающая сила индуизма непомерна. Как это было со мной, несмотря на здоровую основу, заложенную в монастыре, двадцать лет занятий индуизмом привели меня к самому порогу поклонения злу. Дело в том, что в Индии и зло почитается как “Бог”, в лице богини Кали. Но об этом я буду говорить в следующем разделе, об индуистских обрядах.

И этот конец ждет всякого, кто отрекся от христианских догматов. Я утверждаю это по собственному опыту, потому что я поклонялась богине Кали и в Индии, и у себя на родине. И она, по сути сатана, не станет шутить. Если вы низвергните Бога Живого, престол Его не останется пуст.

3. Индуистские святилища и обряды

В 1956 году я работала в экспедиции, изучая охотников за головами на Филиппинах. Меня интересовала примитивная религия — особенно в так называемых “неокультуренных” районах — там, где было меньше всего миссионеров. Когда я приехала к ифугао (это название племени), я не верила в черную магию; уезжая, я в нее верила. Жрец (мунбаки) племени ифугао, по имени Талупа, стал моим лучшим другом и информатором. Со временем я узнала, что он славится своим мастерством в черной магии. Он взял меня с собой на баки — церемонию ритуальной магии, которая происходит почти каждую ночь в сезон уборки урожая. Человек двенадцать жрецов собрались в хижине и провели ночь, вызывая духов божеств и предков, напиваясь рисовой водкой и принося жертвы перед двумя небольшими идолами, называемыми булол. Их омывали кровью цыплят, которую, прежде чем намазать ею идолов, сливали в блюдо