зажглись хищные огоньки, а все собравшиеся на заброшенном кладбище люди ощутили на плечах незримую тяжесть, и в их ушах зазвучал шепот тысяч голосов. Шепот, способный ввергнуть в безумие слабых духом и просто нестойких к внешнему влиянию. Впрочем, в окружении короля таких не было: слабые в Белой пирамиде не выживали.

Сам Фердинанд не испытывал ничего кроме восторга от обладания той Силой, что давал ему укрощенный артефакт. Неуча и слабосилка Череп Некронда выпил бы несмотря ни на какие ритуалы и кровавые инициации – как и любой другой сопоставимый по могуществу артефакт, – а вот мага высшего ранга он наделял поистине запредельной властью. И это дарило такие эмоции, какие Фердинанд не испытывал даже в постели ни с одной из своих любовниц.

Позволив себе пару мгновений насладиться новыми ощущениями, король сосредоточился и словно бы отстранился от всего животного, всего того, что мешает верно мыслить и принимать правильные решения. После чего потянулся сознанием к артефакту. Пришла пора работать.

Сконцентрировавшись на точке над центром разоренного кладбища, Фердинанд направил в нее Силу Черепа. В воздухе моментально возник небольшой черный пульсар, не излучающий, а поглощающий свет. С каждой секундой он рос все больше и больше, пока не стал диаметром в сажень или полторы. Только тогда сфера прекратила увеличиваться. И, повисев в таком виде секунд пять, одним махом сжалась до первоначального размера.

Своими обостренными до предела чувствами Фердинанд ощутил восхищение и потрясение колдунов из свиты. Никто, ни один из них не мог добиться подобной плотности энергии Мрака в одной точке. Никогда и ни при каких условиях! И это было еще одной проверкой уровня способностей тех, кто желал добраться до схрона. Последний уровень защиты для самоуверенных глупцов, дерзнувших покуситься на невозможное.

И Фердинанд его прошел.

Решительно взмахнув жезлом, король Тлантоса заставил пульсар распасться на шесть фрагментов, которые черными ручьями пролились в разрытые нежитью восьмигранники. Камни стремительно наполнились Силой. И едва последняя капля энергии Мрака упала в базальтовый накопитель, как блоки мелко завибрировали, порождая дрожь земли под ногами. Обычным зрением большую часть происходящего не было видно, однако все присутствующие чародеи могли наблюдать, как из шести многогранников побежали дорожки магии, формируя дуги, хорды и ломаные линии, выстраивая сложную колдовскую фигуру. Гигантский чертеж, накрывавший весь саркофаг, был выполнен в той манере, в которой не работал ни один современный Фердинанду маг. Даже король Западного Кайена, этот выскочка, требующий называть себя Владыкой, и тот, по слухам, создавал плетения совершенно иного типа.

В другое время Фердинанд многое бы отдал за то, чтобы хорошенько изучить волшбу далеких предков, но, увы, сейчас перед ним стояла другая задача. Гораздо более важная и… грандиозная.

Едва чертеж был закончен и кладбищенская земля задышала первородной Тьмой, пришел черед финального штриха в обряде. Король прикрыл глаза, разместил рисунок перед внутренним зрением, погрузил навершие Черепа Некронда в его центр и повернул артефакт точно ключ. Впрочем, ключом он и являлся.

Магический рисунок в то же мгновение сжался в точку, и древний замок открылся.

С грохотом и ревом земная твердь пришла в движение и стала закручиваться по спирали, словно гигантская воронка. Люди поспешили отступить подальше от начавшегося локального катаклизма, но за пределы кладбища он не распространялся. Мархуз знает куда девались почва, камни и глина, но очень скоро перед присутствующими открылся огромный котлован, на дне которого обнажились остовы трех гигантских чудовищ. Их скелеты за прошедшие тысячелетия не рассыпались на части и не потеряли ни единой косточки, а щитки грязно-серой брони до сих пор повторяли форму некогда могучих тел. Но главное не физическая сила, главное та энергия Смерти и жажда крови, которую продолжали излучать проклятые Кали твари. Гржак был прав – Тьмы в этих титанах было столько, что ее хватило бы на уничтожение иного города со всеми его обитателями.

Раньше самыми опасными монстрами на Торне Фердинанд считал драконов и Большого Илима. Да и немудрено: сложно найти столь же здоровенных, грозных и смертоносных, впечатляющих одним своим обликом монстров… Но на фоне древних тварей меркли даже они.

Откопанная троица, это наследие седой старины, при жизни больше всего походили на огромных бронированных то ли саблезубых когтистых жаб, то ли не менее саблезубых и когтистых рольтов, а может, и на тех и на других одновременно. Причем действительно огромных: в холке они достигали высоты трехэтажного дома, а размах гипертрофированных передних конечностей был сравним с размахом крыльев легендарного дракона-лога.

Полюбовавшись заготовками под своих будущих слуг – а король Тлантоса отказывался воспринимать чудовищ как-то иначе, – Фердинанд поднял над головой Череп Некронда и принялся нараспев читать простейшую формулу призыва нежити. Простейшую, но не значит слабую. Выверенные формулировки старого, как мир, заклинания опутывали любого мертвяка крепчайшими узами, делая невозможной попытку неповиновения или бунта. Платой за надежность всегда были чудовищные траты Силы и запредельные требования по контролю, что серьезно ограничивало использование данных чар для поднятия по-настоящему могучих существ. До чего дошло, некоторые некроманты начали считать заклинание школярским, игрушкой для начинающих адептов! Но Фердинанд знал истинные возможности данной формулы, а владея Великим артефактом, рассчитывал полностью раскрыть ее потенциал.

И не ошибся.

Новая плоть на старые кости нарастала с лавинообразной скоростью, словно заклинанием пытались поднять обычного мертвяка, да вбухали в него чересчур много Силы. Мышцы, жилы, внутренние органы, кожа, даже шерсть – они появлялись будто из воздуха, возвращая монстрам былой облик. Чары вытягивали из Черепа энергию с жадностью оголодавшего вампира, дорвавшегося до крови. Фердинанд даже начал беспокоиться, что что-то пошло не так, но через несколько минут все закончилось. Тела приобрели законченный вид, и последний импульс магии вдохнул в них подобие жизни.

Один из ужасов прошлого вернулся на Торн. Древние бег’хеме’оот восстали из мертвых!

Подсознательно Фердинанд ожидал, что финальная стадия поднятия чудовищ завершится какой-нибудь демонстрацией животной мощи, вроде истошного рева, угрожающих поз, магических выбросов, призванной заявить право нечисти на видимый мир вокруг. Но все три твари оказались гораздо разумнее, чем можно было подумать. Вроде бы только-только разлепили глаза, вдохнули наполненный запахами жизни воздух, вновь ощутили под лапами твердь, как через мгновение они уже знали, кто повинен в их возвращении в реальный мир, договорились о совместной атаке и ударили всей своей первозданной мощью.

Никто толком и среагировать не успел, как волна Мертвой Зыби прокатилась по дну котлована, перемахнула через край и захлестнула тлантосцев. Впрочем, если твари собирались нанести людям урон, то они явно выбрали не тот вариант чар. Большей глупости, чем бить солдат и