— Я не знаю, — выдохнула Русалка. – До этого… до этого девочек отправляли в… в Турцию. Ещё куда-то… Куда этот – не знаю.

— Ева на корабле?

— Не знаю, — она облизнула пересохшие губы. Сглотнула, собираясь с силами и снова тяжело выдохнула. – Корабль был уже в море, когда мы… Когда мы попытались сбежать.

— Как ты оказалась за бортом?

— Прыгнула, — коротко ответила она. Голос был уже почти не различим. – Ева должна была прыгнуть со мной. Но… там были люди. Я не знаю…

— Где она?! – не сдержавшись, я схватил девчонку за плечо, дёрнул на себя. Она была совсем лёгкая – невесомая, как пушинка.

Волосы её рассыпались по простыне, плечам, подушке. Спутанные, длинные, почти как… Чёрт!

— Где Ева?! – сдавил тощую руку. — Она прыгнула с тобой?! Она была с тобой в воде?!

— Я не знаю, — шепнула, приоткрыв глаза шире. – Была ночь… Волны. Я не уверена… не знаю…

Я разжал пальцы понимая, что набухшие вены вот-вот лопнут. Девушка повалилась на постель, ладонь её беспомощно легла на подушку.

Сжав бусы, я вложил ей в её маленькую, крохотную руку и, больше ничего не говоря, вышел прочь.

Птичий щебет, визг тормозов, запах соли и жжёной резины, плеск волн о борт. Маячком мелькающая в воде красная куртка, солёная кожа, запах ванили…

— Прочесать весь берег ещё раз, — приказал я, едва оказался в холле. – Каждый чёртов сантиметр. И ещё мне нужен список всех кораблей, которые вечером были в порту. Которые заходили в этот чёртов в порт в последние дни и выходили из него. Куда и с каким грузом на борту. Все рыболовецкие небольшие суда и хоть немного похожие на них. Быстро!

Прорычав это, я тряхнул головой, надавил на переносицу и шумно выдохнул. Найду её. И найду, чёрт подери, живой. Если понадобится, приставлю дуло пистолета к виску самого Нептуна и заставлю его отдать мне моё. Мою женщину. Потому что хрен отдам её ему. Она предназначена мне.

Руслан

— Думаю, это именно то судно, — появившийся в кабинете начальника порта Акулевский швырнул на стол несколько листов со значащимися на них координатами и схемами следования одного из рыболовецких судов.

Следом за Акулевским появились двое из его свиты, но он приказал им убраться.

Вряд ли выложивший до этого передо мной бумаги Мартин знал, кто стоит перед ним. Призрак. Борис Акулевский крайне редко появлялся на публике, а если такое случалось, мало кто знал о его родстве с первым человеком страны. Другое дело, что влияние его от этого не становилось меньше. Неугодных или перешедших ему дорогу он ставил на место быстро, так же, как и расправлялся с врагами.

Быстро пробежавшись по листам взглядом, я в упор посмотрел на Бориса. Глаза его блестели едва сдерживаемым гневом. Мрачный, подобранный, он действительно напоминал злого призрака. Не потому, что предпочитал оставаться в тени, а потому что стоило наткнуться на его взгляд, было ясно – когда крысы окажутся в ловушке, пощады не будет никому.

— «Беринг 320»? – судно было ничем непримечательным. Несколько раз я натыкался на него в порту. Обычное рыбацкое корыто, на которое мне даже приходилось подниматься. – Чёрт возьми, — процедил. – Скоро эта посудина выйдет из принадлежащих нам вод.

— Да, — подтвердил Акулевский.

Больше ничего не сказав, он пошёл к выходу. Я с похожей на шквалистый ветер яростью швырнул бумаги на стол. Стиснул зубы и двинулся за ним.

— Едем, — приказал Борис дожидающимся его людям. Одарил меня тяжёлым взглядом. Приглашением это не было – просто так он бы не появился. Проклятая лодка.

Перехватить её в нейтральных водах было уже куда сложнее.

— Какова вероятность, что это не то судно? – коротко спросил я, когда мы вышли на улицу.

Водитель мгновенно открыл перед Акулевским заднюю дверцу внедорожника.

— Я нашёл её, Алиев, — выговорил тот прежде, чем сесть в салон.

Посмотрел на меня пристально.  Я ответил ему тем же.

Каждый раз, когда мне приходилось встречаться с ним, нервы шпарило пониманием, что он хотел моего Зверёныша себе. Чёрная, пережёванная с ревностью ярость превращала кровь в бурлящий коктейль.  Хрен он получит её обратно, даже если захочет.

Так и хотелось оскалиться, потому что я прекрасно знал – его не отпустило. Иначе бы его взгляд сейчас не был отражением моего собственного, как и напряжение, сквозящее в каждом слове.

— Я нашёл Еву, Алиев, — повторил Акулевский и скрылся в салоне.

Обойдя машину, я сам открыл дверцу с противоположной стороны, а как только захлопнул её, внедорожник рванул с места.

— Хочешь сказать, на этом корыте есть вертолётная площадка?

Не сбавляя скорости, внедорожник въехал на небольшое поле частного аэродрома. Я сразу же заметил готовый подняться в воздух вертолёт. Лопасти винта крутились медленно, лениво, как будто он, похожий на большую стрекозу, пригрелся в лучах так и продолжающего бороться с тучами солнца.

— На этой — нет, — бросил Борис. Гонимый винтом ветер и шум уже были отчётливо слышны, и говорить приходилось громче, — есть на другом.

Двое работников аэропорта бросились к нам раньше, чем мы успели остановиться. Лопасти завертелись быстрее в момент, когда я, оказавшись на непросохшем бетоне поля, пригнулся и бегом направился к вертушке. Нескольких секунд хватило, чтобы забраться внутрь и услышать разбавивший шум треск рации. Наши с Акулевским взгляды снова пересеклись, двое его ребят оказались по обе стороны от него, мои парни, ехавшие следом во второй машине – рядом со мной.

— Готовы? – крикнул высокий мужчина в старом растянутом свитере и, получив распоряжение от Акулевского, махнул пилоту. Нас качнуло, винт заработал быстрее.

Вцепившись в поручень, я наблюдал за тем, как взлётная площадка отдаляется от нас, как постепенно превращаются в точки четыре оставшиеся на нём внедорожника.

— Давно не летал на этих штуковинах, — когда мы набрали высоту, бросил я.

Вертолёт накренился, сделал резкий разворот. Пальцы Акулевского, как и мои, сжались на металле.

— Прикончу сукиных щенков, — вдруг прорычал Борис. – Даже сквозь хлопанье лопастей я разобрал его глухой, угрожающе раскатистый голос. Скулы его напряглись, гнев, который он всё ещё сдерживал, стал бесконечным. – Раздавлю, — всё то же рычание сквозь зубы.

— В больнице твоя девчонка? – до сих пор точного ответа я не знал, сейчас же понял – так оно и есть.

Акулевский отвечать не спешил. По скулам его заходили желваки, губы превратились в жёсткую линию.

— Моя, — наконец проговорил он и отвернулся. – Твари. Уничтожу. – Донеслось до меня.

Я проверил висящий на поясе пистолет. Уничтожит, в этом я не сомневался. Но придётся ему встать в очередь, потому что сторонним наблюдателем я быть не собирался, и Акулевский это, конечно же, понимал.