— Вы в какую сторону, мальчики? — спросил повар.

— В другую, — ответил ему Том.

Ник встал. Вроде бы ничего не сломано. Взглянул поверх рельсов на задние огни последнего вагона товарняка, исчезающего за поворотом дороги. По обе стороны железнодорожных путей поблескивала вода, дальше тянулось болото.

Ник ощупал колено. Штаны разорваны, кожа содрана. На руках ссадины, под ногти забились песок и зола. Он подошел к краю насыпи, спустился к воде и принялся мыть руки. Мыл их тщательно в холодной воде, вычищая грязь из-под ногтей. Потом присел на корточки и промыл ссадину на колене.

Эта сволочь, тормозной кондуктор! Он до него еще доберется. Он с ним еще повстречается. И уж тогда тот свое получит.

«Поди сюда, паренек, я тебе кое-что покажу».

Он попался на уловку, как дитё малое. Но уж больше его не провести.

«Поди сюда, паренек, я тебе кое-что покажу». А потом — бац, и он на четвереньках у самых рельсов.

Ник потер глаз. Над ним вспухла большая шишка. Непременно синяк будет. Глаз уже болел. Этот чертов тормозной кондуктор.

Он прикоснулся кончиками пальцев к шишке над глазом. Да ладно, будет синяк, только и всего. Он еще легко отделался. Хотелось взглянуть, как его разукрасило. Но в воде не увидать. Уже стемнело, и жилья никакого нет поблизости. Ник вытер руки о штаны, встал и поднялся по насыпи к рельсам.

Пошел по путям. Шпалы утопали в засыпке, так что идти было легко. Нога твердо ступала по утрамбованному песку с гравием. Насыпь, ровная, как шоссе, пересекала болото. Ник шел и шел, чтобы скорее добраться до людей.

На подножку товарного поезда Ник запрыгнул неподалеку от узловой станции Уолтон, когда поезд замедлил ход. Калкаску поезд — с безбилетным Ником — миновал, когда начало темнеть. Ник полагал, что находится теперь неподалеку от Манселоны: их разделяли три-четыре мили сплошного болота. Он шагал по полотну, стараясь ступать между шпалами. Болото терялось в поднимающемся тумане. Глаз болел, и хотелось есть. Он все шел, оставляя позади милю за милей. По обе стороны насыпи все время тянулось неизменное болото.

Показался мост. Ник прошел по нему. Металл рельсов гулко отзывался на каждый его шаг, а внизу, в щелях между шпалами, чернела вода. Ник столкнул ногой валявшийся на мосту костыль, и он ушел под воду. За мостом пошли холмы. Они высились в темноте по обе стороны железнодорожных путей. Впереди Ник увидел костер.

Осторожно ступая, он пошел на огонь. Костер горел чуть в стороне от насыпи. Нику был виден только его отсвет. Железную дорогу проложили между холмами, и там, где горел костер, холм отступил, и видна была поляна в лесу. Ник осторожно спустился с насыпи и углубился в лес, чтобы сквозь заросли пробраться к костру. Лес был буковый, и, пробираясь между деревьями, он ощутил под ногами скорлупки буковых орешков. Наконец он ясно увидел костер на лесной опушке. Возле него сидел мужчина. Ник остановился за деревом и пригляделся. Мужчина был один, судя по всему. Он сидел, подперев голову руками, и смотрел на костер. Ник шагнул вперед, войдя в круг света.

Человек сидел и смотрел на огонь. Не пошевелился, даже когда Ник остановился совсем рядом с ним.

— Привет! — поздоровался Ник.

Мужчина поднял на него глаза.

— Где фонарь заработал? — спросил он.

— Тормозной кондуктор двинул.

— Скинул с товарного?

— Да.

— Видел гада, — кивнул мужчина. — Проехал здесь часа полтора назад. Шел по крышам вагонов, похлопывал себя по бокам и распевал.

— Подонок!

— Он, наверно, рад, что спихнул тебя. — Голос мужчины звучал серьезно.

— Я еще отплачу ему.

— Подстереги его с камнем, когда он будет проезжать обратно, — посоветовал мужчина.

— Я еще доберусь до него.

— Ты парень упертый, да?

— Нет, — ответил Ник.

— Все вы, мальчишки, упертые.

— Приходится быть упертым, — насупился Ник.

— Вот и я говорю.

Мужчина посмотрел на Ника и улыбнулся. На свету Ник увидел, что лицо обезображено. Расплющенный нос, глаза-щелки, расплывшиеся губы. Ник рассмотрел все это не сразу; поначалу заметил только, что лицо странной формы и изуродованное. Оно больше походило на размалеванную маску. И в свете костра казалось мертвым.

— Что, не нравится моя сковородка? — спросил человек.

Ник смутился:

— Да ладно вам.

— Посмотри сюда.

Мужчина снял шапку.

Ухо у него осталось только одно. Раздутое и плотно прилегающее к голове. Вместо другого уха торчал обрубок.

— Видал когда-нибудь такое?

— Нет, — ответил Ник. Его чуть замутило.

— Я могу с этим жить, — продолжил мужчин. — Ты же видишь, парень, что могу?

— Будьте уверены!

— Они обломали об меня свои кулаки, — заявил этот невысокий мужчина. — А мне хоть бы что. — Он смотрел на Ника. — Садись. Есть хочешь?

— Не беспокойтесь, — ответил Ник. — Я иду в город.

— Знаешь, — мужчина его словно и не услышал, — зови меня Эд.

— Само собой!

— Знаешь, со мной не все в порядке.

— А что с вами?

— Я чокнутый.

Он надел шапку. Нику вдруг стало смешно.

— Да все с вами в порядке, — улыбнулся он.

— Нет, не все. Я чокнутый. Послушай, ты был когда-нибудь чокнутым?

— Нет, — покачал головой Ник. — Отчего это случается?

— Не знаю, — ответил Эд. — Происходит — и ты не замечаешь как. Ты ведь знаешь меня?

— Нет.

— Я Эд Фрэнсис.

— Быть не может!

— Не веришь?

— Верю.

Ник почувствовал, что это правда.

— Знаешь, чем я их брал?

— Нет, — ответил Ник.

— У меня медленное сердце. Бьется всего сорок раз в минуту. Пощупай.

Ник колебался.

— Давай. — Мужчина взял его за руку. — Пощупай мой пульс. Возьмись пальцами — вот так.

Запястье у маленького человечка было толстым, кости обросли крепкими мышцами. Под пальцами Ник почувствовал медленное биение.

— Часы есть?

— Нет.

— У меня тоже нет, — вздохнул Эд. — Ничего не выйдет, если часов нет.

Ник отпустил руку.

— Знаешь, возьмись снова, — предложил Эд Фрэнсис. — Ты считай удары, а я буду считать до шестидесяти.