А я лежала и думала о том, что одна смена белья вопроса не решит. По крайней мере кардинально. Требовалось помыться, но говорить об этом постороннему мужику - было неловко.

Спустя минут пятнадцать, сосед по общежитию вернулся с какой-то плашкой в руке.

- Слушай, я еду нашёл - живём! - оптимистично заявил он, - Только сперва помыться нужно. Белья, кстати, другого нет...

Он поставил глиняную миску на стол и замер, снова внимательно осматривая помещение.

- Сейчас пойду, принесу воды. И дров бы добавить, а то околеем за ночь. - продолжая что-то выискивать глазами, закончил мысль.

- А здесь чего ищешь?

- Одежду. Там, вообще-то, зима. - как нечто само собой разумеющееся, приподняв брови, сообщил "добытчик".

Как будто я могла об этом знать, блин.

- Ну-у, в прихожей, наверное... Или что там есть? - подсказала, игнорируя назидательные интонации собеседника. Я понимала, что его раздражение сейчас вызвано не мной, и злится он, скорее на ситуацию и собственную беспомощность. Тем более, ему явно приходилось терпеливо подавлять боль и усталость, и совсем не просто было таскать сейчас своё-чужое побитое тело, обслуживая нас обоих.

- Есть ещё одна комната и кухня. В прихожей, как ты выразилась - верхняя одежда. Но хотелось бы какие-никакие портки понадёжнее, а то в спальном белье по сугробам скакать, знаешь ли, тот ещё "айс". Для мужского здоровья - нихрена не полезно.

- Логично. - вынуждена была признать я.

Штаны нашлись в самом углу у печки. (Всё-таки, это была она.) Там же валялось "моё" платье. Кстати, на фоне всего виденного до сей поры - даже приличное. Только грязное и драное.

- Слушай, а пижамки свежей  в сундуке не было? - запоздало спросила я.

- Всё на стуле. - односложно ответил Александр, натягивая штаны прямо поверх этих "жидких", что на нём были, и пошёл на выход.

О причинах нашего, мягко скажем, странного, сложного и непонятного положения оба пока больше сознательно не говорили - нам было страшно.

Не было его довольно долго. За пределами помещения что-то гремело, было слышно, как матерится этот  самый Саша, о стенку топки ударились дрова. Печь была одна на две комнаты. То есть, закрытой частью - сюда, а топкой - в кухню. Странная конструкция.

Оставшись одна, я лежала и тихо шалела от нереальности и дикости происходящего. Ещё раз посмотрела на свои руки, подавляя морось паники, медленно поднимавшейся к горлу.

-Скорей бы вернулся, что ли, - поёжилась я, - сним хоть не так страшно.

Наконец, тяжело дыша и обливаясь потом, он появился в комнате, надсадно волоча баклаху с водой.

- Ты чего там ругался? - спросила я, - Что-то пошло не так?

- Да нет. Просто...

- Что?

- Какого чёрта?! Где моё тело?! Откуда вот эта дохлятина взялась? - он присел на стул, переводя дух, - Ты глянь - он задрал штанину, - как на таких тощих костылях вообще ходить можно? Чуть поработал - все конечности трясутся.

- Не забывай, что ты травмирован. Не стоит много от себя требовать. - я просто не знала, что ещё сказать. Что мы со всем разберёмся и вернём свои, простите, как-то странно это произносить, тела? Так нет ни малейшей в том уверенности, как нет и объяснений. Крутится что-то в голове, а уловить никак не могу.

- Ладно, проехали. - буркнул он. Снова молча психанул и, фыркая, пошёл обратно на кухню.

- Ты куда? - успела спросить я.

- За кипятком. - ворчливо донеслось оттуда.

- Так. Тряпки. - вернувшись с горячей водой, он снова озадаченно замер на месте.

- А на кухне? Полотенца?

- На кухне такой сифилис, что то, что подразумевается под полотенцами - в руки взять страшно. Будем рвать простынь. - решительно отрезал он.

Я прекратила пререкания. Тем более, что приближался момент, когда надо будет и в самом деле мыться. А я вообще никак не могла представить, как смогу это сделать.

- Давай, сначала тебя. - Александр уже развёл воду и приготовил ветошь.

- Я сейчас. Я попробую. - начала пытаться подняться, борясь с головокружением и тошнотой.

- Лежи давай - я помою.

- Как? Нет. - возразила я, совершенно растерявшись, - Нет, погоди... Надо что-то придумать.

В этот момент просто не знала, как быть. Чужой человек, к тому же мужчина будет сейчас шоркать меня тряпкой? Уверенна, ему эта процедура не доставит ни малейшего удовольствия - много радости мыть постороннюю лежачую тётку. Да и самому уже, наверняка, шевелиться тяжело - вон сколько дел переделал. Да и вообще... А мне каково!... Короче, не знаю, как объяснить. Мысли и чувства кипятком обжигали сознание. Стыдно было - до слёз.

- Успокойся. - совсем с другой интонацией - без раздражения и ненужного сочувствия сказал он, - Так случилось. Это просто надо сделать.

- Фу-ух. - выдохнула сдерживаемые слёзы я.

- Не переживай. - он посмотрел в мои глаза своими серыми, полным понимания.

И я всё-таки заплакала. От беспомощности, от злости и... от благодарности.

- Так, всё. - ободряюще-деловитым тоном начал он, - Давай, что сможешь - сама, я отвернусь, остальное - я. Только тряпки ты всё равно полоскать не сможешь. И снять эти обмотки древней мумии - тоже. Вот так, давай полулёжа. - Саша сгондобил под спину небольшую горку и устроил меня на ней.

- Стой, - осенило меня, - сперва развесь смену белья у печки - хоть немного просохнет.

Он цокнул языком и с улыбкой уставился в мою сторону.

- И чего ты раньше молчала? Уже бы давно всё согрелось и просохло. - он поднял тряпки и взялся трясти их, пристраивая у печки, попутно излагая свои мысли, - Тебе голову хорошо стрясло. Я помню, было дело, - лёжа, вроде, ещё ничего, а стоя, и даже сидя - совсем труба.

Эта помывка стоила мне пары лет жизни - ей богу. Саша и в самом деле старался не смущать меня, как мог, спокойно промывая за мной использованные "полотенца".

Наконец, до чего могла добраться, было оттёрто. Не идеально, конечно, но терпимо. Приподняв и поддерживая под спину, Александр натёр её и помог натянуть успевшую немного проветриться, относительно свежую сорочку, выдернув из под меня изрядно промокшую во время водных процедур старую простынь.

- Так, ноги сюда давай. А то, уж прости за прямоту, такое впечатление, что ты босиком по огороду полдня шастала. - деловито заявил он и взялся тщательно и методично оттирать мои пятки и каждый палец в отдельности, особо упирая на ногти.

Я обессиленно валялась безропотным поленом, уже почти совсем перестав переживать. Тем более, что ноги - это уже ладно. Опять же, до своих ступней я бы не дотянулась даже ради спасения души.