Так я и превратилась в «серого кардинала». Кто бы знал, какие сцены мне приходилось переживать, какими упреками меня осыпала холеричная мадам Свентицкая, сколько раз она бросала в меня книгами и посудой, как часто она меня увольняла… И каждый раз я возвращалась к ней, потому что без меня Лера была как без рук. Она в глубине души (хотя никогда не признала бы это публично) была довольна тем, что я выполняла всю бумажную работу, а издательство было на седьмом небе от счастья по поводу того, что мадам Свентицкая наконец-то закончила эксперименты в области постмодернистской прозы и вернулась к полюбившимся народу и приносящим деньги героям, фабулам и жанрам.

Убедить Леру в том, что в Голливуде ее никто особенно не ждет, оказалось невозможно. Контракты с американцами были давно подписаны через адвокатов, но мадам Свентицкая, давно заявлявшая, что в Москве ее гению сделалось тесно, настояла-таки на поездке в Лос-Анджелес. За счет издательства, разумеется.

Американская сторона прислала приглашение для нее и для меня, ее верной секретарши, а издательство, скрипя зубами, забронировало два номера в одном из голливудских отелей. Под моим руководством была составлена программа пребывания известной российской писательницы в Лос-Анджелесе, включавшая посещение киностудии и нескольких вечеринок.

Мы прибыли в Лос-Анджелес пятнадцатого ноября. В международном аэропорту нас встречали представители телеканала, купившего права на экранизацию романов мадам Свентицкой. В шикарном белом «Майбахе» (оплаченном самой Лерой) они доставили нас в отель.

Лера — разве стоило ожидать иного! — была недовольна своими апартаментами, рестораном и обслуживанием. Она была разочарована тем, что ее не ожидали толпы журналистов и восторженных поклонников. Я же не стала упоминать о том, что ее имя в Америке никому ничего не говорит.

Пять дней в Лос-Анджелесе пролетели очень быстро. Оставалось три дня до отлета в Москву, которые были посвящены походам по магазинам и развлечениям. Один из боссов телеканала устроил Лере и мне приглашение на один из приемов в Беверли-Хиллз, на котором, по слухам, должен был присутствовать сам Джек Николсон, который, как отчего-то вбила себе в голову Лера, должен сыграть в экранизации ее романов главного злодея — «крестного отца» русской мафии. Впрочем, как выяснилось в последнюю минуту, знаменитый актер отказался от мысли почтить прием своим присутствием, однако я намеренно не сообщила об этом мадам Свентицкой, не желая, чтобы у нее испортилось настроение — она как раз думала над сюжетом нового романа. Юбилейного, под номером тридцать пять.

Прием, как оказалось, проходил на вилле режиссера фильмов ужасов, и на нем присутствовали актеры и актрисы второго и третьего эшелона. Мы с Лерой прибыли с изрядным опозданием — моя хозяйка считала, что такая известная писательница, как она, не должна появляться вовремя.

Мадам Свентицкая обвешалась драгоценностями и выбрала платье с большим декольте. Когда мы появились в особняке, то на нас обратили внимание — кое-кто из гостей повернул головы, улыбаясь и шушукаясь.

— Они меня узнали! — заявила Валерия Артуровна, нимало не сомневаясь, что именно ее появление внесло сумятицу в размеренный ритм одной из второстепенных вечеринок.

Что ж, отчасти она была права. На нас (вернее, на Леру) обратили внимание. Но вовсе не по той причине, что узнали в ней знаменитую писательницу детективов из Москвы. Фурор произвел смелый вырез платья и большое количество брильянтов мадам Свентицкой.

— Кто эта старуха? — услышала я фразу одной из молодых актрисулек и порадовалось тому, что Валерия Артуровна говорит только по-немецки, да и то на уровне завуча ПТУ. — Одна из тех, чья карьера, так и не начавшись, закончилась лет тридцать назад?

Появился и хозяин «бала», который приветствовал нас с фальшивой радостью. Мне пришлось выполнять обязанности переводчицы для мадам Свентицкой, которая отчего-то решила, что должна вывалить на режиссера свои соображения по поводу того, как следует экранизировать ее романы.

Когда тот, вежливо сославшись на то, что его зовут, исчез, Лера заявила:

— Так где же Джек Николсон? Марина, ты ведь говорила, что он тоже здесь будет. Уж я-то смогу убедить Джека сыграть роль пахана Афанасия Заславского. Или олигарха Теодора Абрикосова. Или их обоих!

Мне пришлось изобретать что-то на ходу, но я заметила — чело хозяйки помрачнело. Она, привыкшая к всеобщему вниманию на приемах в Москве, никак не могла смириться с тем, что в Голливуде никто не распахивает от удивления глаза при ее появлении и не протягивает робко блокнотик, умоляя дать автограф.

— Никудышный прием, — заявила мадам Свентицкая. — Мы тут долго не задержимся!

Чтобы скрасить как-то скуку, мы прошлись по вилле и попали в длинную галерею, уставленную восковыми фигурами. Они изображали разнообразных представителей фильмов ужасов (графа Дракулу, Фредди Крюгера, Хищника), а также знаменитых убийц и маньяков. Прошли мимо Джека-потрошителя, выполненного в виде закутанной в плащ фигуры с окровавленным ножом в руке, и остановились около человека, сидевшего на электрическом стуле.

— Что за ужас! — воскликнула мадам Свентицкая, недовольно морщась. — Ну и вкус у хозяина виллы! Марина, у меня страшно разболелась голова!

Последняя сакраментальная фраза означала, что нам пора. Но я, заинтересовавшись типом, которого, по всей видимости, собирались казнить на электрическом стуле, склонилась над табличкой и прочитала: «Джек Тейлор, он же «Зодиак», за минуту до приведения в исполнение смертного приговора 27 января 1940 года».

— Занятная фигура, вы не находите? — услышала я мужской голос и обернулась.

Позади нас стоял молодой мужчина лет двадцати восьми, причем, как я успела отметить, весьма привлекательной наружности: высокий, светловолосый, с атлетической фигурой и зелеными глазами. Я отметила, как Лера с шумом втянула воздух — субъект был явно в ее нимфоманском вкусе!

— Что он сказал? — потребовала от меня немедленного перевода мадам Свентицкая.

Я нехотя перевела слова молодого человека на русский. А он, растерянно улыбнувшись, воскликнул:

— Ах, неужели вы и есть та самая известная русская писательница?

О, его фраза тотчас растопила сердце Валерии Артуровны. Она царственно подала зеленоглазому красавцу руку и произнесла по-английски ту единственную фразу, которой я ее научила:

— Хэллоу! Меня зовут Валерия Свентицкая, я — самая известная писательница детективов в современной России.

Молодой человек (он походил чем-то на Брэда Питта в юности, и это заставляло мое сердце сладко ныть) склонился над рукой мадам Свентицкой и поцеловал ее. Архаичный жест мгновенно заставил мою хозяйку забыть о том, что у нее болит голова и что минуту назад она собиралась в отель.

— Прошу прощения, что столь бесцеремонным образом помешал вашей беседе, — произнес красавец, протягивая мне руку (увы, поцелуя, по его мнению, я не заслужила). — Однако я заметил, что ваше внимание привлекла восковая статуя Джека Тейлора, более известного как «Зодиак». Ах, разрешите представиться! Меня зовут Эдвард Холстон, журналист.