Через пятнадцать миль он все-таки остановился. Я вытянула шею так высоко, как только посмела, пытаясь сообразить, не приехали ли мы на бензоколонку или в какое-то другое место, где меня услышат люди, если закричу. Но, похоже, мы были в очередном месте для пикников.

Уборщик дернул ручной тормоз и заглушил двигатель. Наружу он не пошел. Только опустил стекло, покопался в карманах и раскурил косячок.

Сегодня я ему не завидовала. Пусть хоть всю дурь выкурит; пока он не оборачивается и не убивает меня, я совершенно спокойна.

На шоссе девяносто девять гудели машины. «Ну же, офицер Дружески, – думала я, – пусть уже сработает твой детектор порока…» Движение стихло, послышались новые звуки – голоса́.

– Голоса приближались к фургону?

– Нет, звучали вдалеке. Голоса мальчишек, крики, споры, как на спортивной площадке. Затем я услышала деревянный стук! И подумала: «Поле для бейсбола» и еще: «Вот дерьмо!»

Я ведь действительно не хотела умирать, понимаете? Но не думала, что смогу просто отсидеться, если уборщик опять примется свои обезьяньи крики издавать. Решила, что, когда дойдет до этого, мне, вероятно, придется ударить его по голове ящиком для инструментов.

Но он держал ширинку застегнутой. То ли беспокоился, что место слишком открытое, то ли копил впечатления про запас. Как бы там ни было, он просто сидел и смотрел, скурил сначала косяк, потом с полдюжины сигарет.

Наконец ему надоело, и он снова завел двигатель. Фургон проехал еще три-четыре мили по шоссе, а потом повернул на проселочную дорогу. Дорога была плохая, и крышка ящика с инструментами снова начала подпрыгивать, и, чтобы все стало еще волнительнее, мы поехали в гору, так что из-под меня начал выскальзывать коврик. Пришлось вцепиться в сиденье водителя и держаться изо всех сил.

Мы сделали последний разворот, уже по гравию, и въехали в гараж. Уборщик припарковался и вышел. У меня адреналин зашкалил, когда этот тип обошел фургон, но он просто протопал мимо, позвякивая ключами. Раздался гул электромотора, дверь гаража захлопнулась, еще разок звякнули ключи, скрипнула другая дверь, и она закрылась со стуком. И, невероятное дело, я осталась одна. Он и близко не был к тому, чтобы меня обнаружить.

Я поползла обратно к ящику с инструментами и достала нож. Подумывала забрать все, но не хотела себя перегружать, неизвестно, как далеко пришлось бы убегать. Я полагала, что нож – самое важное доказательство, не говоря уже о том, что самое полезное, если меня загонят в угол.

Я вылезла из фургона со стороны пассажирского сиденья и принялась искать кнопку, которая открывала двери гаража. Найти не смогла, вместо нее на стене была небольшая металлическая панель с замочной скважиной. Я схватила одну из своих скрепок и парой ловких движений сломала ее в замке.

Вот же дерьмо. Быстро осмотрела дверь гаража и поняла: чтобы пробить ее, понадобится суперсила. Я всерьез прикидывала протаранить ее фургоном, но тот выглядел не настолько крепким, чтобы выдержать столкновение, да и моих навыков мелкой шпаны не хватило бы на то, чтобы замкнуть два провода и завести движок.

Я решила улизнуть через дом. Ужасно. Теперь, с испорченными гаражными дверями, мне нужно выбраться до того, как уборщик решит съездить поужинать или поглядеть на какую-нибудь игру Школьной Лиги.

Я прижала ухо к двери, ведущей в дом, и, не услышав с той стороны тяжелого дыхания, нажала на ручку. Ожидала, что замок окажется заперт, прочих трудностей в том же духе, но, думаю, уборщик не был фанатом полнейшей безопасности. Ручка повернулась, и я приоткрыла створку.

Где-то в доме текла вода. Я открыла дверь пошире, оказалось, хозяин принимал душ.

Я не могла поверить своей удаче. И не поверила: выскальзывая за дверь, держала нож наготове.

Я оказалась в маленькой нише, оборудованной стиральной машиной и сушилкой. Ниша выходила в кухню. Слева от меня был еще один дверной проем, который вел в спальню, а из той можно было попасть в ванную. Я топталась в дверях спальни, подслушивая.

Уборщик точно был в душевой кабинке – сами догадайтесь, как я это поняла. Мой нос сморщился от отвращения, но в то же время я расслабилась, уверенная, что, по крайней мере, несколько минут я буду в безопасности.

Облегчение сделало меня дурой. Вместо того чтобы бежать к входной двери, я принялась шнырять вокруг, открывая ящики и шкафы. Я закончила с кладовкой, обменялась взглядами с кроликом Триксом[7], когда на кухонном столе зазвонил телефон.

Словно охранная сигнализация включилась. Я в панике уронила нож и схватила трубку, прежде чем раздался еще один звонок. Вода продолжала течь. Я прижала трубку к уху и сказала: «Алло?»

Там сначала была тишина, потом несколько резких щелчков, и мужской голос произнес: «Джейн Шарлотта».

Это наверняка был уборщик. Он меня обдурил. Все это время он забавлялся, позволяя думать, что не заметил меня. Звуки из душа, наверное, какая-то запись, чтобы внушить мне фальшивое чувство безопасности. Но игра окончена, сейчас он велит мне обернуться, а сам окажется прямо за спиной, а потом я умру.

Но тот голос в телефонной трубке сказал: «Ты же не хочешь застрять там, Джейн. Он – злая обезьяна».

А затем голос исчез за треском помех, или это я так завизжала, а в следующее мгновение уже оказалась на улице, вопя во весь голос.

К дому уборщика подъезжали две полицейские машины. Следом за ними остановился пикап Фелипе, а в нем сам Фелипе, Карлотта, сеньор Диас и школьная библиотекарша.

Из первой машины вышел полицейский, я бросилась прямо к нему, крича: «Это Ангел Смерти! Это Ангел Смерти! Уборщик – Ангел Смерти!» Полицейский схватил меня за плечи и попытался выяснить, что случилось, но я только кричала: «Он – Ангел Смерти!»

Остальные копы выхватили пистолеты и окружили дом. Они были почти у самой двери, когда им навстречу вышел уборщик, все еще мокрый после душа, в футболке и боксерских шортах. Я уже начала немного успокаиваться, но, когда увидела его, снова разум потеряла, и с криком «Злая обезьяна!» прижалась ближе к патрульным машинам.

Копы взяли уборщика на прицел и велели ему поднять руки, что он и сделал. Скользкий тип. Вместо того чтобы выглядеть напуганным, он изображал растерянность, словно был таким невинным парнем, который и представить не может, что полиция делает на его земле.

На него надели наручники. «Ну же, – уговаривал меня главный полицейский. – Все в порядке, мы его взяли. Поговори со мной». Я начала лепетать что-то об охотничьем ноже, наконец коп кивнул, сказал: «Ладно, просто постой тут» и вошел в дом.

Семейство Диас встали вокруг меня, как защитный барьер. «Ты в порядке, Джейн? – спросила Карлотта. – Он тебе ничего не сделал?»

Я покачала головой: «Просто дико напугал… Но теперь все в порядке».