На следующий день, во время первого занятия, тетка Ружана с легкостью разбила мои скромные надежды. Нет, она не демонстрировала файерболы или какой-нибудь «Ледяной шторм», но поверьте, когда чурбак под вашей задницей начинает дергаться, а потом, вырвавшись «на свободу», взлетает в воздух и кружится вокруг стоящей посреди двора женщины, умудряющейся при этом сохранять на лице маску абсолютной невозмутимости, это… впечатляет.

– Простейшая манипуляция материальным объектом. В естествознании и философии именуется левитацией или телекинезом, – проговорила она, и чурбак упал прямо у моих ног. Если бы я в этот момент уже не сидел на земле, наверняка упал бы.

– И я так смогу? – Мой голос, кажется, был больше похож на блеянье.

– Сейчас – нет, – покачала головой тетка Ружана, присаживаясь на лавочку под навесом. Если забыть, что мы находимся во дворе хутора, и не обращать внимания на простое платье женщины, глядя на нее, можно подумать, что мы находимся на каком-то великосветском приеме. Осанка, жесты, мимика… да-да, конечно, «простая деревенская баба», верю-верю. И куда только подевалась шутрая хозяйка дома, гоняющая своего старика то метлой, то ухватом? Смерив меня долгим, испытующим взглядом, тетка Ружана еле заметно покачала головой и договорила: – Но после небольшой подготовки научиться подобным… фокусам тебе будет несложно.

– Что нужно делать? – встрепенулся я, не сдержав любопытства.

– Тебе – ничего. Просто сядь поудобнее и закрой глаза. Только постарайся не уснуть, – велела она.

Что ж, это можно. Правда, сомневаюсь, что мне удастся уснуть, сидя на твердой земле в позе недоделанного лотоса… А может быть, и полу-у… а-ах…

– Не спать, Ерофей!

Окрик Ружаны Немировны заставил меня вздрогнуть. Я открыл глаза и огляделся. Хм, судя по теням, прошло не меньше часа. Вот это я отчебучил…

– Не сплю, тетка Ружана. Не сплю. – Я нервно улыбнулся под тяжелым взглядом хозяйки дома. У нашего командира временами такой же бывал. Так и слышится его фирменное: «Это залет, боец».

– Вижу, – усмехнулась она и кивнула. – Ладно уж, блокировку я убрать успела, а сейчас смотри мне в глаза… и учись.

Учиться? Как? Чему? Я уставился на хозяйку дома и… удивился. У нее же вроде бы были серые глаза? А сейчас… сейчас они черные, словно зрачок закрыл всю радужку. Глубокие…

Я успел почувствовать, что проваливаюсь куда-то в темноту, и падаю, падаю, падаю… А потом вдруг резанул свет, и я с раздраженным шипением принялся тереть глаза.

– Успокойся и убери руки от глаз, – непререкаемым тоном заявила Ружана Немировна. – И прекрати материться, это было не так уж больно.

– Да ну? – Сарказма в моем голосе было не меньше, чем льда в тоне хозяйки дома.

– Именно так. – Поднявшись с лавки, тетка Ружана «подплыла» ко мне и положила ладонь на глаза, которые я все же перестал тереть. По лицу волной прокатилась прохлада, и раздражение ушло, будто его и не было. Я облегченно вздохнул, на что новоявленная учительница только усмехнулась. – Это мелочи, Ерошка. Было бы дело лет пятьдесят назад, и такую блокировку пришлось бы снимать несколько дней в изолированном помещении, а ты при этом даже пошевелиться не смог бы. Представь, катетеры, внутривенное питание…

– Ужас какой. – Меня передернуло.

– Согласись, мой метод лучше. – На этот раз улыбка все же коснулась взгляда тетки Ружаны. М-да уж. Действительно, лучше провести пару часов в забытьи и чуть помучиться от раздражения глаз, чем провести черт знает сколько времени в неподвижности и с кучей трубок в теле.

– Если все действительно так, то… ваш метод нравится мне куда больше, – признался я. – И что теперь?

– Теперь? – Хозяйка дома плавно повела рукой, и передо мной приземлился уже знакомый чурбачок. – Будешь осваиваться с открывшимися возможностями. Для начала подними его. Как угодно, главное не трогай руками… вообще к нему не прикасайся.

Нормально. И как же его тогда подниму?

– Воля, желание, – словно подслушав мои мысли, произнесла она. – Как это будет для тебя выглядеть, неважно. Главное – действие.

– Э-э…

– Ты слишком громко думал, – пояснила моя учительница. – Мысли же читаются иначе, потом покажу. А сейчас будь добр, подними эту деревяшку.

Значит, воля и желание, да? Попробуем. Сосредоточив внимание на лежащем у моих ног чурбачке, я глубоко вздохнул и пожелал, чтобы он взлетел. От души пожелал. Но… Лежит зараза и в ус не дует.

И начались мои мучения. Чего я только ни перепробовал, от моих усилий чурбак, кажется, даже опалился местами, но в воздух не поднялся ни на миллиметр. Как я ни заставлял его, как ни уговаривал, как ни пытался визуализировать свое желание, чурбак с места не тронулся. И только часа через два, когда ушедшая в дом тетка Ружана загрохотала выставляемой на стол посудой, я что-то почувствовал. Между мной и проклятой деревяшкой словно образовалась незримая нить… нет, не так. Поток? Да, поток моего внимания «обнял» чурбак, и тот, еле слышно хрустнув, наконец, взлетел. Вот так легко и просто, да. Если не считать литров пролитого мною пота и задеревеневшего от долгой неподвижности тела. Но я это сделал! Ну что, кто последний в Черные Властелины? Никого? Тогда я первый буду!

Давненько я так не впахивал. Утренние тренировки сменялись помощью деду Богдану и его жене, после обеда начиналось время учебы у Ружаны Немировны, а расправившись с ужином, я погружался в книги, освежая имеющиеся знания, а чаще изучая то, чего и не знал никогда. В результате спал я, что называется, без задних ног. Но оно и к лучшему. Влиться в жизнь совершенно незнакомого мне сословного общества без знаний основополагающих вещей было бы невозможно. И я откровенно благодарен хозяйке дома за то, что она взяла на себя труд не только подтянуть меня в так называемом естествознании, но и взялась за ликвидацию пробелов в моем воспитании. Нет, речь шла не об этикете, хотя и его она частенько затрагивала в своих лекциях, но большая часть объяснений касалась взаимоотношений между представителями разных сословий. Пусть за последнюю сотню лет, с развитием общества, рамки сословий изрядно стерлись, но, оказывается, остались некоторые вещи, без знаний которых можно легко нарваться на большие неприятности… И как мне кажется, Ружана Немировна понимала под этим отнюдь не опасность прослыть сумасбродом и невежей.

Вообще, обучение у хозяйки дома было самой неоднозначной частью моей жизни на хуторе. И первой особенностью было само поведение и очень неожиданные знания Ружаны Немировны. Чем больше мы общались, тем отчетливее я понимал, что супруга Богдана Бранича Бийского совсем не так проста, как кажется на первый взгляд. А уж ее знания… чего стоят только лекции о правилах общения, принятых в различных слоях общества! А лекции о старых семьях, чье могущество строится не только на капиталах и политическом влиянии, но и на сохраненных древних знаниях в той области, что здесь именуют естествознанием, а иногда с пафосом зовут философией… И уж точно я не мог не заметить, что сведения по этому предмету, которыми со мной щедро делилась хозяйка дома, не очень-то похожи на то, что я вычитал в гимназических учебниках. У Ружаны Немировны был совсем иной подход к тому, что здесь именуют ментальными манипуляциями. Не классически формальный, а… чувственный, что ли? В учебниках чуть ли не на каждой странице написано о необходимости точного следования «формулам созидания», расписанным до последнего завитка, а Ружана Немировна, преподавая очередной урок, всегда делает упор на необходимость осознания смысла совершаемой манипуляции и волевой контроль. И честно говоря, этот подход мне нравится куда больше, чем плетение ментальных конструкций в соответствии с рекомендациями учебника.