– Милорд Форест, здесь спуск!

Райан спешился, оттолкнул с пути подоспевшего Мортона и быстро проследовал к своим воинам. У самого входа в основное здание, чуть левее, и правда оказался вход в подвал. Отворив тяжёлые деревянные крышки, закрывающие лестницу, отряд Фореста почти полным составом, кроме людей, оставшихся у стен присматривать за лошадьми и скарбом, во главе с лордом спустился вниз. Мортон, пыхтя на каждой ступени, медленно следовал за воителями.

– Милорд Форест, я не уверен, что идти вниз это хорошая идея. Мы не знаем, что нас может ждать.

– Здесь может быть Ховвил! – прорычал Райан и забрал факел у одного из своих воинов. – Ховвил! Ховвил!

Форест привычно отмахнулся от Мортона ещё раз, а затем ещё пару раз и вскоре перестал прислушиваться к бурчанию старика. А может, перестал его слышать, так как Мортон замолчал, что тоже было весьма неплохо. Подвал, ранее служивший как склад для припасов и оружия, был превращён в неопрятную, дурно пахнущую псарню. Решётки, вбитые в камень и образующие ряды небольших клеток, шли по стенам, а между ними двумя рядами покоились кучи досок, обломков и тряпья, от лестницы и до самой двери, на которой с внутренней стороны висел тяжёлый и грубый замок. Отсыревшая, грязная, источающая вонь солома на каменном полу каждого маленького помещения перемешивалась с новой, более чистой. Кое-где имелись миски с водой, в некоторых местах лежали какие-то тряпки. Более всего мужчину поразили вёдра в клетушках. Он не сразу сообразил, для чего они предназначались.

– Ищите всё, что может указать нам на Ховвила! – отдал приказ Форест.

Люди рассредоточились, некоторые зажимали нос рукавом, другие же только морщились и терпели. Райану и самому было не очень-то приятно дышать в старом хранилище, но, если это требовалось, чтобы отыскать родню, значит, он вытерпит всё.

– Милорд Форест! – Молодой рыцарь, всего год назад прибывший служить в Гринтри, замахал факелом, призывая Райана. Воин стоял у самого конца ряда клеток, ближе всего к запертой на замок двери. – Милорд Форест, здесь! Здесь!..

Два тела жителей Ферстленда и три тела, походящие по описаниям на жителей Новых Земель, чьи-то пальцы и волосы, пара кучек явно человеческой требухи – всё это неизвестные уложили на толстый щит, сколоченный из грубо отёсанных досок и снабжённый верёвочными петлями по краям, вероятно, чтобы его было удобнее переносить.

Райан не заметил среди тел Ховвила, и это давало надежду.

– Милорд Форест. – Средних лет воин, отец которого ранее верно служил Райану, а до него и Мертору, пока не ушёл на заслуженный отдых, подошёл, держа в руках вонючую тряпку. – Милорд, я нашёл только это и, полагаю, мне не стоило бы… Но, увы, иного я не заметил…

– Не тяни! – рыкнул Форест. От запаха с каждой минутой становилось хуже.

Воин покорно расправил грязный кусок материала, который оказался потрёпанным плащом. На нём красовался герб Великой Династии.

– Ховвил… – Правитель до конца не верил, что племянник и правда может быть в руках культистов. Искал, но надеялся. Ещё меньше Райан хотел верить, что мальчишка видел это место и, возможно, какое-то время находился в нём. – Ховвил был здесь! Здесь, в этом… В этом всём!

Петли скрипнули, послышался глухой стук, словно где-то вдалеке хлопнули ставнями или дверями. В подвале вмиг потемнело, остался лишь свет от нескольких факелов.

– Мортон, идите сюда и принесите ещё факелов! Мортон! Где лорд Бладсворд? – заметался Райан. Он продвигался к выходу, немного щурясь и смотря больше под ноги. – Где он? Мортон, где Ховвил? Чего встали? Открывайте двери, и так дышать нечем. Где про́клятый Бладсворд?

– Милорд, нас закрыли! Заперли!

Верд стоял у внешней стены некогда величественного Файрфорта, в своё время украшенной таким обилием гербов, что сложно было рассмотреть камни до окон второго этажа. Лорд безмолвно, будто в отупении, наблюдал, как слуги бегали с вёдрами и тщетно пытались спасти его родной дом. Похоже, кто-то принял командование, пока наследник земель приходил в себя. Кто именно – Флейм смотреть не желал. В тот момент его заботили иные проблемы.

Люди вокруг не замолкали, создавая бесконечный шумовой фон. Они кричали и суетились, раз в несколько минут к лорду подбегала пара участливых и обеспокоенных подданных, интересующихся, всё ли хорошо. Они спрашивали, не требуется ли правителю их помощь, говорили куда-то отойти – в гвалте, стоящем вокруг, сложно было разбирать слова. Знатный мужчина лишь отмахивался и качал головой. Он не обращал внимания, были ли это одни и те же подданные или разные.

Ссора с дядей приняла совершенно неожиданный поворот – так Верд думал вначале. Но впрямь ли сын Дарона не ожидал подобного исхода? Если быть честным с самим собой и перестать изображать простоту и невинность, сможет ли лорд продолжать утверждать, что нынешнее положение дел его поразило до глубины души? С детства наследник земель, пусть и скрывал это, обладал даром. Он открыл Раялу, приятелю, которого с детства считал главным врагом, свою, так сказать, уникальность. Верд показал соседу способности управления огнём, а тот в ответ поведал о мертвецах. По возвращении правителя в родной дом Бьол неоднократно упоминал, что вина в смерти Дарона целиком и полностью лежит на дяде Зейире. Советник утверждал – нет, он клялся, что брат правителя повелевал пламенем и сжёг собственного родственника живьём.

После всего увиденного и услышанного, после признаний и разговора с Бьолом не должно было остаться сомнений. Так почему же Верд не соизволил подумать ранее, к чему приведёт противостояние?

Выкрики и взаимные обвинения быстро переросли в борьбу, но не ту, к которой готовили наследника с самого детства, и Большой зал воспылал. Картины, гобелены, скамьи и деревянные арки со статуями, что служили украшениями, шторы и балкончики – огонь объял всё, и поскольку ни один из Флеймов не мог успокоиться, продолжал распространяться и дальше.

Ни один из лордов не мог причинить вред другому, ни один не пожелал отступить, пока обуглившиеся части деревянных люстр не начали падать им на головы. Казалось, Верд с дядей бегал по Файрфорту вечность – они, как повздорившие глупые мальчишки, гонялись друг за другом, вовсю размахивая оружием, но боясь подступить к противнику ближе чем на пять-семь шагов. Проклятий, что Флеймы посылали на головы друг друга, хватило бы, чтобы разделить на целое войско. Если бы хоть сотая их часть сбылась, миру, или как минимум владениям Флеймов, пришёл бы конец.

– Милорд Флейм, вы не ранены?

Верд оторвал взгляд от пылающей конюшни, откуда недавно выбежали взбешённые кони. Трое из них, те, что были знатно обмазаны маслом – это было частью древнего ритуала, необходимого для получения жизнеспособного и сильного потомства, – выносили на себе огонь и распространяли его дальше. Лошади ржали повсюду, казалось, что они кричат человеческими голосами, а Верд только и мог, что стоять на ступенях, мешая слугам бегать с вёдрами и наблюдать. Копытные ничего не могли сделать самостоятельно; они носились по двору, бросались на псарни, падали на землю, случайно или намеренно тёрлись боками о торчащие то тут, то там заготовки соломы – как раз было самое время для этого, – поджигая всё на своём пути. От боли и страха животные впали в неистовство и отчаянно боролись за свою жизнь даже с теми, кто желал их спасти. Несколько сумело прорваться за ворота и убежать в город.