пассий Белозёрова в его гусарскую бытность, сущая британофилка, взахлёб учила английский язык. И, между прочим, не пускала Сергея к себе в постель, пока тот не произносил, словно пароль, какую-нибудь фразу вроде «Ай лав ю, дарлинг» или «Ай вонт ту кисс ю». Хочешь не хочешь, а выучишь…

По мраморной лестнице они поднялись на второй этаж и зашли в обширную приёмную. Здесь кипела жизнь. Женщина за столом что-то проворно печатала на пишущей машинке «Ремингтон». Молодой человек, склонившись над стрекочущим аппаратом, изучал узкую телеграфную ленту. Другой человек обложился кипой русских газет и делал какие-то пометки в блокноте, — вероятно, для доклада послу. Словом, все были при деле.

Фитч на секунду заглянул в кабинет и тут же пригласил Белозёрова.

Сидевший за необъятным столом Роберт Бернет Дэвид Мориер обладал внешностью незаурядной. На продолговатом лице выделялись мощный морщинистый лоб, массивный подбородок и монументальные бакенбарды, — единственная растительность на безукоризненно лысой голове. Между лбом и подбородком безраздельно царил крупный нос с аристократической горбинкой. Уверенный взгляд чёрных глаз гармонично довершал облик человека сильного и властного, — под стать представляемой империи.

И всё же внимание Сергея сразу же привлекла совсем другая персона.

Изначально он вообразил себе дочь посла стандартной английской барышней. Ну, что-нибудь тощее, рыжее, веснушчатое — словом, довольно бесцветное. И заранее терзался извечной дилеммой художника: рисовать, как есть, или с комплиментом? В первом случае заказчик может обидеться. Во втором потрафишь заказчику, однако погрешишь против истины… Но уже с первого взгляда Сергей понял, что никакой дилеммы не будет. Дочь посла буквально просилась на полотно.

На фоне отца с его квадратными плечами и короткой толстой шеей мисс Элен, стоявшая у стола, выглядела Дюймовочкой. Темноволосая девушка лет двадцати пяти несомненно была красива. Нежные черты лица, — и спокойный, твёрдый взгляд больших изумрудно-зелёных глаз. («Девушка-то с характером», — машинально отметил Сергей.) Стройная фигура с тонкой талией, — и высокая грудь, равно способная выкормить ребёнка и соблазнить мужчину… Одета она была в черную юбку до пят и белую блузку с чёрным же шёлковым бантом на шее.

— Мистер посол, мисс Мориер, позвольте представить вам известного русского художника мистера Белозёрова, — церемонно произнёс Фитч.

Посол Её Величества королевы Виктории грузно выбрался из-за стола и сделал шаг навстречу Сергею. Выяснилось, что он среднего роста и коренаст. Рукопожатие было ожидаемо сильным. Последовала басовитая фраза на английском языке, из которой Сергей не разобрал ни слова.

— Мистер посол выражает удовлетворение по поводу того, что портрет его дочери будет рисовать столь талантливый мастер как мистер Белозёров, — перевёл Фитч.

Повернувшись к мисс Элен, Сергей поклонился. Девушка протянула узкую руку, и Сергей протокольно коснулся её губами. Рука оказалась тёплой, пряно пахнущей духами.

Мориер пригласил всех за чайный столик, стоявший в глубине кабинета, неподалёку от разожжённого камина. По распоряжению помощника лакей принёс напитки, разную выпечку и английский вариант варенья — джем. Девушка сама разлила чай. «Угощайтесь, мистер Белозёров, возьмите бисквит». Посол предпочёл кофе с толикой коньяку.

С чашками в руках приступили к обсуждению деталей.

— Вы уже решили, в каком интерьере мисс Элен будет позировать? — спросил Сергей.

— Мы думаем про наш зимний сад, — сказал Фитч, поигрывая ложечкой. — Там очень уютно и хорошо. Но, конечно, последнее слово тут за вами.

— Надо посмотреть, — решил Сергей. — Однако в принципе мысль удачная. Растения дело живописное, вполне могут выгодно оттенить женскую внешность.

Мориер что-то спросил.

— Мистер посол интересуется, как долго, по практике, длится работа над портретом, — перевёл Фитч.

Сергей развёл руками.

— Это как пойдёт… Сначала эскизы, а холст уже потом. Обычно от десяти до двадцати сеансов, каждый по два-три часа. Больше, как правило, тот, кого рисуют, не выдерживает, — устаёт.

— Так значит, трудиться будете не только вы, но и я? — спросила девушка с улыбкой. Как и Фитч, она сносно говорила по-русски. Голос был низкий, приятный, — чистое контральто.

— Обязательно, мисс Мориер, уж не обессудьте, — с улыбкой же ответил Сергей. — Позировать — дело непростое.

После чаепития посол остался работать, а Сергей с мисс Элен и Фитчем прошли в зимний сад на первом этаже. Здесь к ним присоединилась высокая худощавая особа лет тридцати с небольшим в скромном сером платье с белым воротничком, представленная Белозёрову как мисс Канингем. Как понял Сергей, — компаньонка посольской дочки.

В просторном помещении было очень тепло. Сергей с удовольствием отметил, что благодаря задней стеклянной стене, выходившей во внутренний двор посольства, здесь много света. Влажный воздух был густо пронизан смешанным ароматом растений. Вдоль стен в живописном беспорядке устроились крупнолистные пальмы и фикусы в высоких кадках, розы и орхидеи в горшках. Разросшиеся папоротники соседствовали с кустарником в мелких ажурных цветах.

Сергей обошёл сад, выбирая место и ракурс. С полчаса он пробовал разные варианты, и всё это время мисс Элен безропотно следовала за ним, садясь в плетёные кресла на фоне то фикусов, то папоротников, то просто окна. В конце концов художник усадил девушку рядом с пальмой и остался доволен.

— Оу, творческий поиск, — почтительно произнесла мисс Канингем, с интересом наблюдавшая скитания по саду, но Сергей только отмахнулся:

— Это ещё не творческий. Так, выбор диспозиции. Хотя тоже дело важное.

— А когда вы хотите начать? — спросил Фитч.

— Завтра же и приступим, — сказал Сергей. — Я бы предложил работать с десяти до часу, пять-шесть дней кряду. Потом день перерыва, — отдохнуть. И так пока не закончим. Годится, мисс Мориер?

— Вполне, — откликнулась девушка. — А после работы мы будем… как это по-русски… укрепляться.

— Наверное, подкрепляться? — предположил Сергей.

— Ну да. Час дня, — это у нас в Англии традиционное время для второго завтрака. Вы будете нашим гостем.

Сергей поклонился.

Напоследок он спросил, не найдётся ли какой-нибудь каморки, в которой можно было бы переодеваться перед работой и хранить кисти с красками. А главное, убирать после сеанса незаконченную картину. «Нельзя, знаете ли, чтобы работу до окончания кто-нибудь видел, — сглазит ещё. Примета такая». Фитч заверил, что такая каморка найдётся и прямо рядом с зимним садом. «Мы её к завтрашнему дню освободим от инвентаря, а ключ отдадим вам на весь период работы». — «Спасибо. И ещё…» — «Говорите, мистер Белозёров. Всё, что в наших силах…» — «Меня привозить-увозить будет мой экипаж. Кучеру ждать по несколько часов придётся. Можно ли его на это время пускать в людскую, — ну, где посольская обслуга находится? Весна у нас холодная, а он бы там обогреться мог, чаю выпить…» — «Ну, конечно, можно, мистер Белозёров. Пусть сидит с нашими лакеями. Заодно языку поучит. У нас говорить по-русски обязаны все, — от дипломатов