– Позвольте ей. Это ведь такой пустяк. К тому же ваша девочка… – Она почувствовала, как в горле запершило. – Ваша малышка напомнила мне одного человека.

Эта мысль только сейчас пришла ей в голову. Девочка действительно напоминала Джанет и ее саму в детстве – тонкие светлые волосы, немного бледная кожа, большие голубые глаза и тонкие черты лица.

Женщина не стала возражать. Она поблагодарила Марию и отвела детей в сторону.

– Я оставил вас на несколько минут, – раздался мужской голос, – а вы уже раздариваете товары. Вы никогда не станете хорошей торговкой.

Мария обернулась и увидела хозяина лавки. К ее удивлению, в глазах старика не было осуждения, хотя оно и прозвучало в словах. Более того, во взгляде его мерцала печаль – видимо, он давно наблюдал за ней и увидел больше, чем ей хотелось.

Взяв себя в руки, Мария вновь напомнила себе, что все это было в прошлом. Когда-то и она была женой и матерью – пусть во многом не самым удачным образом. Какой смысл вспоминать то, что давно прошло и закончилось? Но даже этот короткий разговор всколыхнул ее тихую жизнь, напомнив обо всем, что она потеряла.

Да, конечно, ушедшего детства Дэвида ей не вернуть, – но как бы она была счастлива, если бы ей удавалось видеть своего сына почаще. Те редкие встречи, которые выпадали им в последние несколько лет, не сделали ее ближе к сыну, но Мария надеялась, что все вскоре изменится. Если Дэвид покинет королевскую службу, то станет сквайром, и сэр Адам уже прилагал усилия, чтобы Дэвид получил титул барона и землю на севере Англии, поближе к ней, Марии.

Старик протянул Марии небольшую деревянную коробочку.

– Что это? – спросила она.

– Откройте.

Мария открыла и обомлела. Дрожащими от волнения руками она извлекла из коробочки два круглых стекла, заключенных в роговую оправу. Стеклышки были соединены таким же роговым рожком.

– Вы нашли их!.. – воскликнула Мария.

– Это из Италии, – сказал старик с улыбкой.

Мария поднесла к глазам стеклышки, и, как по волшебству, мир вокруг нее стал большим и четким. «Окьяли»[4], – вспомнила она итальянское слово. Изобретенные итальянским монахом более двух десятилетий назад, очки все еще были большой редкостью. Мария заговорила с купцом об очках лишь однажды, когда поняла, насколько утомительными для ее глаз стали долгие часы работы при тусклом свете свечей. А ведь раньше она видела даже крошечные стежки на ткани, не то что сейчас…

– Они великолепны, – поговорила Мария, осторожно помещая очки в коробочку и обнимая старика.

– Рад, что угодил, – ответил раскрасневшийся от удовольствия торговец.

Мария обычно не позволяла себе столь бурного проявления эмоций. Такое случалось с ней лишь в детстве, и сейчас это было совершенно на нее не похоже. Возможно, причина крылась в том, что она чувствовала к этому старому торговцу некую привязанность…

Внезапно смутившись, Мария отпрянула. «Что он подумает обо мне?» – вертелось у нее в голове.

– Сколько я вам должна? – спросила она.

– Это подарок, – с некоторой обидой произнес купец.

– Раздариваете товары? – повторила она его слова. – Так вы никогда не станете хорошим торговцем.

Старик громко рассмеялся:

– Что ж, тогда считайте это кредитом, который, надеюсь, возвратится мне сторицей. Иначе как же вы будете шить, если плохо видите? Я хороший торговец и сделаю на вас, миледи, приличную прибыль.

Мария с подозрением посмотрела на него и проговорила:

– А вы рискуете… Рискуете репутацией холодного и расчетливого торгаша.

Старик с улыбкой посмотрел на нее, и его глаза, казалось, сияли.

– Я буду отрицать каждое слово, – ответил он. – И если вы сейчас не уйдете, то узнаете, что я не только нерасчетливый, но и вовсе не холодный.

Мария отблагодарила его еще одним крепким объятием. День был на удивление солнечным, и так хотелось побродить по рынку еще немного. Однако привычка не привлекать к себе внимания – оставаться в тени – укоренилась слишком глубоко.

После общения с купцом и детьми Мария чувствовала легкое сердцебиение, но она знала, что вскоре это пройдет – ведь у нее было все, в чем она нуждалась. Правда, временами ей казалось, что она пропустила что-то важное. Тогда Мария напоминала себе, что нужно быть благодарной за то, что имела.

Через некоторое время Мария добралась до места, где оставила конюха с лошадью. Забравшись в седло, она отправилась в долгий путь – обратно в замок.

В кошельке звякало серебро, яркое светило солнце, и Мария больше не чувствовала желания погружаться мыслями в прошлое. Жизнь обретала смысл, о котором она и не помышляла три года назад. Запуганная и загнанная в свой замок, жена предателя все же сумела найти в себе силы начать новую жизнь.

Едва успев успокоиться, Мария не на шутку разволновалась, когда увидела, кто ждал ее у ворот замка. Это был сэр Адам! Неужели он принес ей новости о сыне? Но, едва завидев Марию, гость исчез за воротами.

Мария вбежала в зал:

– Сэр Адам, что слышно о…

Она умолкла, внезапно заметив, что Адам был не один. Но зачем здесь Уильям Ламбертон, епископ Сент-Эндрюс-ский? В прошлом шотландский патриот, приложивший немало усилий, чтобы убедить Брюса начать борьбу за корону, он был схвачен еще Эдуардом I и провел в заточении больше года. Потом, заняв сторону Эдуарда, он несколько лет был его «миротворцем», проживая без права выезда в епархии Дарем. Мария еще не забыла, как искусно Ламбертон плел интриги, перераставшие в кровавые стычки англичан с шотландцами.

Предательский холодок волнения пробежал по спине Марии. Ей вдруг подумалось, что настал тот день, которого она так боялась.

По-деловому краткий обмен приветствиями быстро сменился сутью, и Мария, совершенно обессилевшая, опустилась на скамью, по счастью, оказавшуюся рядом. Похоже, что привычный для нее мир вновь рушился.

Мария не тешила себя надеждой, что навсегда обрела покой. Она знала: для дочери шотландского графа, бывшей замужем за «изменником», такая роскошь, как покой, считалась непозволительной. Но так скоро!.. Почему именно сейчас?

Мария посмотрела на сэра Адама, не замечая, как ее пальцы терзают черную шерсть платья.

– Король действительно хочет, чтобы я возвратилась в Шотландию? – спросила она.

Адам кивнул.

– Да, в замок Данстафнейдж в Лорн, – произнес он. – Брюс в следующем месяце хочет провести там Игры горцев.

Замок Джона Макдугалла[5]Мария помнила хорошо, хотя была там всего лишь один раз с мужем; они навещали его сестру, ставшую женой предводителя клана Маккензи и проживавшую неподалеку в замке Эйлин Донан.