Я дошел до угла и свернул на узкую улочку, петлявшую между фортом и стеной замка. Здесь было безлюдно. Когда направлялся в магистратуру, солнце стояло еще высоко, но за время моих разъездов успел спуститься вечер, горизонт затянуло сизыми тучами, ветер посвежел. Ноги мерзли в сапогах, промокших за время прогулки по раскисшему на ярмарочной площади снегу. А еще говорят, что молодым умирать не страшно. Не страшно, если подспудно веришь, что с тобой ничего подобного произойти не может. Нет, конечно, произойдет когда-то, но не сейчас! Мне случалось попадать в опасные ситуации. Пару раз в академии благородные ублюдки, полагавшие, что облагодетельствовали весь свет своим появлением, подкарауливали меня в темных карских проулках. Им казалось оскорбительным, что «выскочка ремесленник» не признает их превосходства над собой. Когда дело доходило до драки, дворянские детки всерьез махали клинками, в полной уверенности, что убийство простолюдина сойдет им с рук. Я не боялся поганцев, ведь и у меня имелся меч. Тогда мысль о смертельном исходе поединка просто не приходила в голову. Страшно знать, что скоро умрешь, страшно ожидать смерти, страшно… боги, как же это, оказывается, страшно!

Впереди вырос широкий каменный бордюр, окаймлявший обрыв. Почти отвесный склон был практически лишен растительности. Лишь выцветшие пучки прошлогодней травы ютились на крохотных выступах-карнизах. Полоса прибоя очерчивала далекое подножие, неприветливо шумело внизу подернутое мелкой рябью чугунно-серое море. Набережная была пуста, насколько хватало глаз. Подумалось: что, если подняться на ограждение и прыгнуть? Но это был дамский способ сведения счетов с жизнью. Куда достойнее мужчины броситься на острие собственного меча.

С собой был только кинжал. Взвесил на ладони легкую игрушку. Меня ожидает долгая мучительная агония, почему бы не покончить все разом? Но рука упорно не хотела разворачивать клинок острием к груди. Трудно лишить себя жизни, даже если жить осталось не больше года. «Может, еще не все потеряно?» – убогие, малодушные мыслишки, призванные оправдать собственную трусость. Сунул кинжал в ножны, повернулся спиной к форту и побрел по набережной, обходя портовые районы. Я не знал, куда иду, но следовало найти гостиницу на ночь. Хорошо, хоть деньги у меня теперь имелись. С неба посыпал мелкий колючий дождик, вскоре к промокшим сапогам должен был прибавиться и кафтан. Я ускорил шаг. Глупо, наверное, но не хочется подыхать еще и от грудной лихорадки, с меня и магического проклятия хватит.

Как специально, первой на глаза мне попалась вывеска борделя. Заведение называлось гостиницей, но подвешенная к вывеске красная женская подвязка ясно говорила об истинном занятии здешних обитательниц. Уже совсем собравшись пройти мимо, остановился. Я не ханжа, но всегда сторонился подобных заведений. Как-то стыдно, что ли, было покупать любовь. В Карсе женщины не обходили меня вниманием, думаю, правда, их интерес к моей особе тоже был не вовсе бескорыстным. Отец щедро снабжал меня деньгами, так что я мог позволить себе изящные ухаживания. Да и после возвращения домой мало что изменилось, в нашем квартале хватало покладистых девчонок, ну а потом я познакомился с Хильдой. Вернее, я давно знал дочь банкира Бруста, только прежде она была вредной плаксивой пигалицей, а встретившись мне год назад, оказалась очаровательной стройной девушкой. Красота ее не была классической: довольно длинное лицо, нос с едва заметной горбинкой, небольшие карие глаза. Но все это так чудесно сочеталось, что первое время я с трудом мог отвести взгляд и подолгу пялился на нее самым неприличным образом. Пока однажды Хильда не заметила шутливым тоном: «Если вы и дальше будете так поедать меня глазами, господин Раэн Ардес, я решу, что вы влюбились, и потребую жениться». Я согласился не раздумывая. Но теперь свадьбе не бывать. Так почему не воспользоваться советом капитана и не получить напоследок от жизни все, что можно? Пресытиться любовью, пусть продажной, прежде чем отправиться в холодную Бездну!

По правде сказать, даже сейчас заходить в бордель не хотелось. Но я напомнил себе, что не успел «как следует пожить», а значит, надо срочно наверстывать упущенное. С этими мыслями шагнул к окрашенной чередующимися красно-зелеными полосами (тоже знак ремесла, которым здесь занимались) двери.

«Гостиница» была двухэтажной. Над каменным первым этажом высилась деревянная надстройка. Я толкнул добротную дверь. Внутри помещение напоминало контору какого-нибудь стряпчего, солидного стряпчего. Дубовый барьер делил холл-приемную на две неравные части: перед ним нашлось место для деревянной скамьи и одного мягкого кресла. За барьером на невидимом от двери табурете сидел юноша, одетый под стать обстановке – аккуратно и неброско. При моем появлении он вскочил с места и склонился над барьером:

– Добрый вечер. Господин желает провести у нас ночь?

Я не без интереса окинул приемную взглядом, как-то иначе представлялась мне обитель продажной любви.

– Мм… Да, – ответил без уверенности.

– Рады услужить. – Юноше на вид было от силы лет восемнадцать. Соломенного цвета волосы, курносый нос, открытый мальчишеский взгляд голубых глаз. На владельца увеселительного заведения он никак не тянул, даже на помощника. Наверное, кто-то из взрослых попросил парня временно посидеть за стойкой.

– Имеете какие-либо особые предпочтения? – деловито осведомился между тем мой визави.

– Хм… – снова оказался я в затруднении.

– Понятно, вы еще не определились и желаете осмотреться. – Лицо юноши озарила искренняя улыбка. (Нет, ну невозможно, чтобы он был служителем борделя!) – Думаю лучше всего вам пройти в гостевой зал и познакомиться с девушками. – Парень махнул рукой куда-то за стойку. Стена за его спиной была задрапирована кремовой занавеской с тяжелыми кистями, ткань приподнята подбором с одной стороны. «Видимо, за шторой скрывается дверь», – догадался я. Топтаться и дальше на пороге было неловко, и я шагнул к деревянной перегородке.

– Простите мой вопрос, – уже распахивая дверцу в барьере, тактично осведомился ясноглазый паренек, – господин знает наши расценки?

Я резко затормозил. Действительно, прежде чем соваться в незнакомое место, следовало хотя бы поинтересоваться оплатой.

Юноша словно не заметил моего замешательства, как положено хорошему клерку, и четко произнес:

– Двести ахелей за ночь и дополнительная плата, если вам захочется чего-нибудь особенного. – Цена была впечатляющей; впрочем, по одному виду приемной и служащего можно было понять, что я попал отнюдь не в дешевый притон. Потянулся за кошельком. На ощупь внутри было монет десять, не серебром, как я наделся. Прежде мне не пришло в голову спрашивать про награду, а теперь пересчитывать деньги вроде бы было неудобно. – Не сейчас. – Снова обезоруживающая мальчишеская улыбка. Парень словно подслушал мои мысли. – Заплатите, когда будете уходить.

За занавеской действительно оказались двери. Короткий коридор, скорее тамбур, и взгляду открылся совсем другой зал. Здешняя обстановка как нельзя более полно соответствовала всему тому, что рассказывают о подобных заведениях. Стены сплошь обтянуты красным атласом, на них – зеркала в позолоченных рамах, потолок расписан картинами на фривольные темы. Гигантская люстра и канделябры оплывали десятками свечей, и все же в зале царил особый полумрак. Располагающий, я бы сказал… Вдоль стен тут и там были расставлены обитые в тон общей обстановке кушетки, перемежающиеся низкими столиками с напитками и фруктами. Маленькие альковы в углах отделены от зала полупрозрачной кисеей, а за ней, а также и на диванах… Я поспешно отвел взгляд от резвившихся прямо в комнате парочек. Жутко захотелось развернуться и выбежать на улицу или хотя бы в только что покинутый холл.