– Это твоя вина, – прошептала Мали.

– Или твоя, – сердито парировал Муг. – Но сейчас уже всё равно. Важно, что мы доберёмся на нём до дому.

– Каким образом? – спросил я, стуча зубами. – Вы думаете, что я сяду на это страшилище?!

– К сожалению, придётся, – сказала Мали. – У нас нет выбора, и это, в конце концов, лучше, чем совсем ничего.

– Соберитесь с духом, – подбадривал меня Муг. – Будьте мужественным, дружище.

Однако дело приняло иной оборот. Едва Муг приблизился к монстру, собираясь на него взобраться, как тот резко отпрянул в сторону и стукнул оземь передними ногами. И хотя копыт у него не было, показалось, что по земле со свистом ахнули два паровых молота.

Муг перепугался, однако нашёл в себе силы не подать виду.

– Ах ты каналья разэтакая, прекрати немедленно! – строго прикрикнул он на животное, однако голос у него дрожал. – Если не будешь делать то, ради чего мы тебя придумали, ты у нас мигом испаришься!

Услыхав такое, чудище замычало, одновременно жутко и жалобно, и бросилось наутёк, так что снег за ним взвился столбом. На бегу оно вновь и вновь отчаянно пыталось взлететь при помощи своих маленьких крылышек, однако все попытки кончались бесполезными и комичными прыжками. Ещё какое-то время из леса, через который монстр прокладывал себе путь, доносился хруст валежника и треск ломаемых веток, потом всё стихло.

– Вернись! – в один голос закричали Муг и Мали. – Немедленно вернись обратно!

Но всё было тщетно. Неудачное порождение их фантазии, похоже, послушанием не отличалось. Они сотворили чудовище и утратили над ним власть.

Муг и Мали обменялись долгими, полными тревоги взглядами.

– Что теперь скажет господин Зильбер? – пробормотал мальчик.

А девочка только тяжело вздохнула.

Честно признаться, сейчас я точно и не припомню, как в тот вечер добрался до своего пристанища. Я сильно замёрз и почти ничего не понимал. Думаю, что, несмотря на мои возражения, близнецы всё-таки полетели со мной по воздуху – память сохранила несколько отрывочных картин, например как я на головокружительной высоте болтаюсь над заснеженными полями, вокруг ярко сияют звёзды и кто-то цепко держит меня за воротник.

После этого у меня, помнится, несколько дней держалась высокая температура, а нога была как деревянная. Когда опасность миновала, я очнулся в своей постели уже в Повседневном мире. Очевидно, меня каким-то образом переправили домой из Страны желаний.

Первым делом я уселся за стол и написал письмо господину Зильберу, в котором, не жалея красок, рассказал, как всё произошло. Меня мучили угрызения совести – я чувствовал ответственность за случившееся, ведь мои друзья натворили бед из-за меня. Поэтому я вздохнул с облегчением, когда две недели спустя получил от учителя ответ. В нём сообщалось, что недоразумение за время моей болезни благополучно улажено. Правда, перевод Муга и Мали в следующий класс некоторое время стоял под вопросом. Однако, принимая во внимание особые обстоятельства этой истории и учитывая незаурядные способности детей, было решено их не наказывать. Неудачный же продукт их совместного колдовства учитель самолично разыскал и при активном содействии обоих учеников навсегда удалил из мира. Это ведь и для достойной сожаления твари было лучше. Благодаря этому испытанию Муг и Мали заметно повзрослели. Теперь же они передавали мне сердечный привет.

На сей приятной ноте я и хочу завершить свое повествование. Все события, как я говорил вначале, произошли много лет тому назад, и оба моих юных друга уже постигают науку волшебства в университете. А во избежание каких-либо недоразумений добавлю, что сам я во время путешествия колдовать не научился – даже чуть-чуть, клянусь авторучкой! Но я ведь и не родился в Стране желаний.

Одним чудесным утром черепаха Транквилла Неуклюжевна грелась на солнышке возле своей уютной хижины и благодушно жевала лист подорожника.

Над её головой, в ветвях древней маслины, сидела голубка Зулейка Среброгрудовна и чистила пёрышки, переливающиеся всеми цветами радуги. Тут прилетел голубь Соломон Среброгрудович, несколько раз поклонился ей и воскликнул:

– О Зулейка, отрада моего сердца, ты уже слышала новость? Великий султан Лев Двадцать Восьмой празднует свою свадьбу. Полетим вместе к его пещере, о свет моих очей!

– О господин мой и повелитель, – проворковала голубка, – разве нас пригласили на свадьбу?

– Не беспокойся об этом, о звезда моей жизни, – ответил Соломон Среброгрудович. – Все звери и птицы, большие и маленькие, старые и молодые, толстые и худые, мокрые и сухие, приглашены туда, а стало быть, и мы с тобой. Несомненно, это будет самое пышное торжество, какое когда-либо отмечалось. Однако нам нужно поторопиться, потому что путь к пещере султана не близок, а свадьба уже скоро.

Зулейка кивнула в знак согласия, и пара голубков взмыла в небо.

Черепаха Транквилла Неуклюжевна, которая слышала весь разговор, задумалась так глубоко, что даже позабыла о своём завтраке.

«Коли все звери и птицы, большие и маленькие, старые и молодые, толстые и худые, мокрые и сухие, приглашены на свадьбу, – размышляла Транквилла, – то и я, пожалуй, туда отправлюсь. Почему бы мне не погулять на самом замечательном празднике, который когда-либо устраивался?»

Продумав весь день, а потом и всю ночь, она приняла твёрдое решение добраться до пещеры султана. И едва только из-за горизонта показались первые лучи солнца, она тронулась в путь, шаг за шагом, медленно, но верно.

К вечеру она доползла до куста терновника. Там, в самой середине роскошной паутины, жила паучиха Фатима Нитеплетовна.

– Эй, Транквилла Неуклюжевна, – крикнула, завидев её, паучиха, – куда это ты так спешишь, если не секрет?

– Добрый вечер, Фатима Нитеплетовна! – ответила черепаха и остановилась, чтобы немного отдышаться. – Знаешь ли ты, что наш великий султан Лев Двадцать Восьмой пригласил всех зверей и птиц к себе на свадьбу? Вот туда-то я и направляюсь.

Фатима Нитеплетовна всплеснула длинными передними лапками и так расхохоталась, что её паутина начала раскачиваться во все стороны.

– Ах, Транквилла, Транквилла! – воскликнула она, успокоившись. – Ты – медлительнейшая из медлительных, как же ты одолеешь такой путь?

– Шаг за шагом, потихонечку-помаленечку, – объяснила черепаха.

– А подумала ли ты о том, – продолжала Фатима Нитеплетовна, – что свадьбу сыграют уже через две недели?