буду пилот, а Вадим будет мотор, он для этого превосходно заикается. Вадюша, скажи «П»? П… П?..

– Пошёл к чёрту, – с неожиданной лёгкостью произнёс контуженый.

– Ну, ничего, как-нибудь, – подхватил брата под локоть Кирилл.

– Идите вы оба, – запинаясь на смех, отмахнулась Арина. – Сама гулять пойду, а то у меня потом дежурство.

– Что там Ва… вэ?.. – закивал куда-то за спину Кирилла Вадим, когда они остались вдвоём на мощёной тропинке парка.

– Ваше Величество? – обернувшись в сторону станции, по-своему сообразил брат. – Что ему сделается? Здравствует да царствует. Одно слово: «Да здравствует!»

– Д-дэ… Да ну его, – с досадой отмахнулся Вадим, беря брата под локоть. – Как Вэ… Васька как?

Они двинулись в обратную сторону. Кирилл нахмурился, поджал фамильно-пухлые губы и, внимательно посмотрев на брата покачал головой:

– С тех пор, как чемодан его привёз посыльный из «бюро находок» – ничего. Ни слуху ни духу.

Вадим кивнул.

– Сам знаешь, сейчас такое на дорогах творится… – махнув рукой, добавил Кирилл.

Привычки утешать друг друга у братьев не было. Всю жизнь диспозиция «старший и младший» была для них только поводом выяснения, и не столько первенства, сколько большего мужества, – когда синяки не в жалость, а в гордость, а ватка с зелёнкой: «Ну, maman, что вы мне как маленькому?» – унизительна и повод к братнему злорадству.

– На дорогах неразбериха, жандармы мобилизованы в караул, разбой процветает… – продолжил было Иванов-второй, но первый выразительно отмахнулся.

Кирилл улыбнулся. Кривовато, судя по усикам, но всё-таки:

– Да, и я того же мнения. На фронт бежал подлец. Решил небось, что во всю войну ему дальше Маркизовой лужи походов не видать, вот и подался в действующую армию.

Вадим энергично закивал, соглашаясь.

Кивнул и Кирилл:

– Все бегут. И с конюшен, и с дворцов. Даже с благородных пансионов переодетые девицы, как в восемьсот двенадцатом. Да я бы и сам побёг на его месте, ей-богу.

Вадим снова закивал, но будто бы перебил сам себя, учительски подняв палец и с карикатурной строгостью сведя брови:

– Фэ… Фролов?

– Начальник курсов? – догадался Кирилл. – Отец созванивался, и тот успокоил его, что до выяснения всех обстоятельств ни об отчислении из гардемаринских классов, ни об объявлении дезертиром Василия – речи не идёт. И идти не может, – добавил он выразительно.

На что Вадим не менее выразительно перекрестился:

– Сэ… Слава Богу.

– Аминь, – легко согласился брат. – Это бы Ваську куда больше расстроило, чем даже пуля в задницу.

Вадим протестующее поморщился.

– Дэ… дай Бог, чтобы в… вэ… – и снова привлёк внимание брата, потянув с вопросительной гримасой за локоть: – А что Цэ… Царь, в самом деле? Кэ… Как?

– Да, молодцом, как для нынешних обстоятельств, – Кирилл пожал плечами.

Они вошли под каменную арку с мимом в замковом камне.

– Хотя, правду сказать, по нему не скажешь, чтобы «аж». С лица спал. Под глазами тени, хоть икону пиши. Оно и понятно, беспокоится. Вот, о довольствии спрашивал…

Кирилл закатил глаза, придав лицу известное портретно-постное благообразие и, дав понять тем самым, что теперь перед Вадимом «Сам», спросил, будто вспомнил нечто важное:

– А что, шоколад вам горький поставляют, от «Крафта»? Или «Абрикосовский»?..

И, тронув брата за рукав госпитального халата, добавил почти шёпотом, словно опасаясь строгости «дядьки» гофмейстера:

– Я распорядился, чтобы от «Крафта».

Вадим, смотревший всю эту пантомиму с лёгким недоумением, в конце фыркнул:

– П…. п….

– И я того же мнения, – быстро согласился Кирилл.

– Провокатор, – собравшись с духом, поправил его брат, но, впрочем, уже не был услышан: тем временем они прошли разъезженный, засеянный соломой попятный двор.

Протолкались среди обычной его суеты, среди обозных подвод и заляпанных санитарных фургонов. Подошли к осевшему амбару, из распахнутых ворот которого виднелся почти заложенный подопревшим сеном аэроплан.

– Ба, так это же родной брат того пернатого вредителя, что вам тут житья не даёт! – непонятно чему обрадовался лейтенант Императорского воздушного флота.

– М… младший, – скептически скривился лейтенант флота военно-морского.

– Да нет, как раз таки, – ничуть не унывая, схватился Кирилл за покосившееся полотно дощатых ворот. – Старший.

И добавил, кряхтя от усилия:

– Ста-арший. – Ворота, вторя авиатору, натужно заскрипели, поддаваясь: – …И преизрядно.

Переговоры «наверху»

Петроград. Кабинет министра иностранных дел С. Д. Сазонова

В кабинет министра иностранных дел Алексей Иванович, статский советник, вошёл без доклада, не задерживаясь в приёмной, только поздоровавшись по-французски с вторым секретарем посольства Мориса Палеолога, который ожидал очереди, коротая время за светским разговором с помощником министра.

В кабинете, аккуратно сидя на краешке кресла, уже достаточно долго – судя по выражению лица Сазонова, – пребывал румынский посланник.

Министр обменялся взглядами с руководителем политической разведки и поднялся из-за стола, сообщив румыну, что аудиенция закончена.

– Срочные новости? – спросил Сазонов, когда посланник, произнеся всё, что положено по дипломатическому ритуалу и получив заверение как в скорейшем информировании государя, так и скорой новой аудиенции, удалился.

– Да, и не предназначенные для посторонних.

– Впрочем, что это я? – усмехнулся Сергей Дмитриевич. – Если вы вот так удостаиваете меня своим визитом, значит, новости того стоят и конфиденциальность предполагается. Откуда на этот раз?

– Из Лондона. Заседание Кабинета министров от 9 ноября. Присутствовали не все, но ключевые фигуры были: Ллойд Джордж, Грей, Черчилль, ну и, конечно, проведено под председательством Асквита. Докладчиком по первому вопросу был Герберт Самюэль и, как вы понимаете, где он, там и еврейский вопрос.

– А второй вопрос – я так понимаю, вы из-за него поторопились?

– Да, расчленение Османской империи, плюс, конечно, судьба проливов.

– Вот как? В передовице «Таймс» об этом ни слова… – Министр чуть отодвинул лист-четвертушку, на который были аккуратно наклеены телеграфные ленточки, распечатка передовицы газеты, присланная срочно из Лондона. – И наше посольство не в курсе.

– Эта часть обсуждения была закрытой и никак не афишируется.

Сазонов только головой покачал:

– Только не говорите, что вы на прямой связи с Асквитом, Алексей Иванович.

Теперь позволил себе улыбнуться и статский советник.

– Ну, зачем же? Есть стенографы, протоколисты, хронисты, архивариусы, ремингтонистки… Кстати, за дословность я не ручаюсь, но в передаче общего смысла уверен.

– Так что там касается нас? – остановил его Сазонов, по старому доброму обычаю русской аристократии не любящий вникать в щепетильные подробности.

– В известной мере нас касается и первый вопрос. Они собираются создать в Палестине еврейское государство, открыть туда переселение – и тем самым снять остроту проблемы.

– Что, наших… э-э… подданных тоже будут пускать? – с некоторой долей интереса спросил Сергей Дмитриевич, хотя вопросами внутренней политики опекался мало.

– Полагаю, что да, – подтвердил Иванов. – И это, представляется, выход, то есть разумная перспектива для всех этих, зараженных социализмом.

И сразу же перешёл к главной теме, справедливо полагая,