Он взглянул на Люка. Его глаза блеснули.

– Если хочешь, можешь снять с него штаны и по ректальной температуре я назову тебе более точное время.

Люк улыбнулся и покачал головой:

– Нет уж, спасибо. От восьми до двенадцати часов – вполне подходит. Только скажи мне: это он?

Эд взглянул на сканер:

– Брайант? Да, это он.

Люк достал телефон и набрал Труди. На другом конце зазвонил ее телефон. Раз, два, три гудка. Люк обвел взглядом мрачную унылую квартирку. Мебель в комнате была старой, с рваной обивкой, из дивана выглядывал наполнитель. Протертый ковер топорщился на полу, пустые коробки из-под еды и пластиковая посуда были разбросаны по столу. На окнах висели тяжелые черные шторы.

Голос Труди раздался, как звоночек:

– Люк, что это было? Полчаса?

– Давай обсудим пропавшего сторожа.

– Кен Брайант, – сказала она.

– Именно. Он больше не считается пропавшим. Мы с Ньюсэмом находимся в его квартире. Данные подтвердились. Он убит от восьми до двенадцати часов назад. Задушен, как и охранники.

– Ясно, – ответила она.

– Я хочу, чтобы ты получила доступ к его банковским счетам. Скорее всего, у него была зарплатная карточка госпиталя. Начни с нее и проверь остальное.

– Ага, для этого мне нужен ордер.

Люк замолчал. Он понял ее нерешительность. Труди была хорошим офицером, молодым и амбициозным. Нарушение правил могло повлечь серьезные последствия для ее карьерного роста. Но так происходит не всегда. Бывает, что нарушение правил наоборот ускоряет этот процесс. Все зависит от того, что ты нарушаешь и каков результат.

– Свон с тобой? – задал он вопрос.

– Да.

– В таком случае, тебе не нужен ордер.

Она не ответила.

– Труди?

– Я здесь.

– У нас нет времени на получение ордера. На карту поставлены жизни людей.

– Брайант подозреваемый?

– Он заинтересованное лицо. В любом случае, он мертв. Вряд ли мы нарушим его права.

– Я правильно понимаю, что это приказ, Люк?

– Это прямой приказ, – ответил он. – Под мою ответственность. Если хочешь лезть в дебри, то я скажу, что твоя работа зависит от этого. Либо ты делаешь то, что я говорю, либо я инициирую дисциплинарное разбирательство. Это понятно?

Она ответила с раздражением, словно недовольный ребенок:

– Хорошо.

– Отлично. Когда ты получишь доступ к его счету, поищи что-нибудь необычное. Замороженные суммы, большие депозиты или, наоборот, снятие наличных, денежные переводы. Если у него есть сбережения или инвестиционные вклады, проверь их. Мы говорим о бывшем осужденном с принудительными работами. У него не должно быть много денег. Если они есть, мне надо знать, откуда он их взял.

– Ок, Люк.

Он колебался:

– Как обстоят дела с номерными знаками?

– Мы торопимся, как можем. Уже просмотрели видео с камер на углу Пятой Авеню и 96-й улицы, Пятой Авеню и 94-й улицы, а также несколько других по соседству. Отслеживаем 198 машин, 46 из которых попали под высокий риск. Я получу первый доклад приблизительно через пятнадцать минут.

Люк взглянул на часы. Время сокращалось.

– Ок, хорошая работа. Мы приедем, как только сможем.

– Люк?

– Да.

– Об этом передают во всех новостях. Прямо сейчас запущены три прямые трансляции. Все репортеры переключились на эту проблему.

Он кивнул:

– Я догадывался.

– Мэр планирует дать объявление в 06:00. Думаю, он собирается просить всех оставаться дома.

– Всех?

– Он хочет, чтобы все, кому не обязательно приезжать, оставались за пределами Манхэттена. Все офисные работники. Все уборщики и продавцы. Все школьники и учителя. Он собирается предложить пяти миллионам людей взять выходной и остаться дома.

Люк приложил руку ко рту и вздохнул:

– Это, конечно, поможет ему. Если весь Нью-Йорк останется дома, террористы могут перенести удар на Филадельфию.

5:45

Балтимор, Мэриленд – Южная часть тоннеля Форт МакГенри

Элдрик стоял в десяти ярдах от фургона совершенно один. Его только что снова вырвало. В основном это была рвотная масса и кровь, наличие которой его волновало. У него все еще кружилась голова, его то лихорадило, то бросало в жар. Желудок был пуст и тошнота практически ушла. Но главное, он наконец-то вылез из фургона.

Где-то на горизонте небо потихоньку начинало окрашиваться в бледно-желтые цвета, становясь все ярче. Здесь, на земле, все еще было темно. Они припарковались на пустынной стоянке рядом с мрачной набережной. В двадцати ярусах над ними была эстакада. Рядом стоял заброшенный кирпичный завод с двумя дымовыми трубами. Вместо выбитых окон виднелись черные дыры, похожие на глаза мертвеца. Здание было окружено колючей проволокой с установленными каждые тридцать футов знаками “ВХОД ВОСПРЕЩЕН”. В заборе была проделана дырка. Территория вокруг заросла высокой травой и кустарником.

Он наблюдал за Изатуллахом и Момо. Первый снял с машины одну из больших магнитных табличек “Прачечные услуги Дан-Райт”, подошел к краю набережной и швырнул ее в воду. Затем он подошел и снял вторую часть. Элдрику даже не приходило в голову, что стоит снять символику. Одновременно Момо менял номерные знаки на другие, стоя на коленях. Буквально через минуту он переместился к задней части машины, чтобы сделать то же самое и там.

Изатуллах указал рукой на фургон.

– Вуаля! – произнес он. – Совершенно другая машина. Поймай меня теперь, дядюшка Сэм.

Его лицо было красным от пота. Казалось, он охрип. Глаза были налиты кровью.

Элдрик обратил внимание на обстановку. Состояние Изатуллаха подкинуло ему идею. Она мелькнула в голове, словно молния, и тут же улетучилась. Это было удобно, ведь люди могут понять, о чем вы думаете, по глазам.

– Где мы? – спросил он.

– Балтимор, – ответил Изатуллах. – Еще один из ваших знаменитых американских городов. И, я думаю, приятное местечко для проживания. Низкий уровень преступности, красота природы, все жители здоровы и богаты, в общем, завидное место для многих.

Ночью Элдрика лихорадило. Он терял сознание несколько раз, потерял счет времени и не понимал, где они находятся. Но он даже и подумать не мог, что они уехали так далеко.

– Балтимор? Но почему мы здесь?

Изатуллах пожал плечами:

– Мы на пути к нашей новой цели.

– Она здесь?