Но незнакомый юноша, рассматривающий ее с несколько высокомерной доброжелательностью, оказался совсем другим, и Эли не могла отвести от него глаз — и не могла произнести ни слова, хоть он терпеливо ждал ответа.

— Ты хотела что-то украсть? — спрашивал он, хмурясь, и стало заметно, что выговор у него странный, нездешний. — Из-за голода? У тебя очень грязное платье и лицо все испачкано — ты бродяжничаешь? Не бойся, я не стану звать слуг…

Разумеется, он принял ее за воровку-нищенку — что он еще мог подумать о грязной растрепанной девчонке? У него самого одежда была настолько чистой и аккуратной, что, казалось, вот-вот захрустит, как бумага! Рубашка была белоснежной, чулки — без единой морщинки, панталоны и жилет — идеально подогнаны по фигуре. Не слишком высокий, но отнюдь не низкорослый, стройный и широкоплечий, с гордой осанкой — пожалуй, такой Эли еще ни у кого не видела. Приятное открытое лицо с правильными чертами — он не улыбался, но Эли сразу поняла, что улыбка у него должна быть широкая и белозубая. И волнистые пепельные волосы расчесаны так тщательно, как сама Эли никогда в жизни не вычесывала ни одну из дворовых лошадей, не говоря уж о своей собственной копне!..

— Ну же, не бойся! — терпеливо повторил незнакомец. — Я никому не расскажу, что застал тебя здесь. Если ты голодна, то просто скажи об этом.

Но Эли, так и не найдя в себе сил заговорить, покачала головой, пятясь от него.

— Как тебя зовут? Ты умеешь говорить? Ты из этих мест?

Не дождавшись ответа, незнакомец шагнул вперед, и Эли, окончательно потеряв голову от волнения, бросилась бежать, да так быстро, что юноша только руками всплеснул от удивления: ему и в голову не приходило, что девчонки бывают настолько ловкими и проворными: не успел он и глазом моргнуть, как она по-кошачьи перемахнула через ограду и была такова.

Про встречу эту ни он, ни она никому, разумеется, не рассказали. Но если юноша промолчал просто потому, что счел этот случай незначительным, то для Эли тот вечер стал воистину роковым. Из нее словно дух вышибло ударом, и мать с отцом поначалу решили, что она разбилась, упав с лошади или еще как-то ударилась. Действительно, Эли выглядела так, словно терпела какую-то постоянную боль, сосредоточившись лишь на том, чтобы не поддаться ей.

— Не заболела ли ты? — спрашивала Маргарета, но дочь упрямо качала головой и пыталась спрятаться от взглядов в самый дальний и темный угол.

Заброшены были веселые лесные прогулки — напрасно птицы распевали самые веселые песни у окна спальни Эли, а молодые лисы тявкали по ночам у забора. Она то лежала, отвернувшись к стене, то задумчиво смотрела в пустоту, разглядывая и изучая что-то, видимое ей одной.

Единственным, что вызвало ее внезапный интерес, стал вечерний разговор Одерика с Маргаретой у камина. Почтенные супруги обсуждали новых соседей, поселившихся в усадьбе Терновый Шип (именно так называлось имение, в которое наведалась Эли).

— Говорят, они иностранцы! — сказала Маргарета. — Подумать только — переехать в такую даль!

— Какой смысл переезжать в недалекие края? — заметил на это Одерик. — Никаких перемен, скука смертная.

— Говорят, новая хозяйка усадьбы — дама строгих правил, ругает слуг день-деньской, и шагу в сторону не дает им ступить, — продолжала Маргарета. — Зато ее воспитанник — славный юноша, хоть и нелюдимый, если верить слухам.

И далее разговор этот вывел на то, что чужаков-отшельников по очереди пытались выманить к себе в гости почти все соседи, но только недавно строгая дама из Тернового Шипа согласилась нанести визит одной из здешних кумушек. Туда же немедленно напросилась в гости вся округа — уж очень любопытно посмотреть на новых людей! — и само по себе так вышло, что скромное вечернее чаепитие превратилось в светский прием, да еще и с танцами для молодежи.

— Конечно, столько девиц на выданье к этой осени! — сказала Маргарета с затаенным давним беспокойством. — Почти в каждой усадьбе есть невеста, а то и две. А женихов-то не так и много — вот всем и интересно, что за юноша появился в наших краях. Говорят, он хорош собой, как принц!..

Сказав это, она вдруг испуганно смолкла, словно язык прикусила. Столь страшное для Маргареты слово впервые было произнесено громко и ясно — и кем? Ею самой! — под крышей этого дома, дождавшись своего часа. Было в этом что-то хитрое, истинно колдовское!..

— Я тоже хочу пойти на танцы, — сказала Эли тихо, но решительно.

Эли и фея (5)

Сказать, что Одерик с Маргаретой удивились — значит, ничего не сказать. Впервые Эли выказала желание навестить кого-то из соседей, да еще и выбрала для этого едва ли не самое многочисленное шумное сборище года! У такого удивительного события наверняка должно найтись не менее удивительное объяснение!

— Милая, ты уверена? — осторожно спросила Маргарета. — Там будет полным-полно народу! Ты всегда дичилась таких вечеров…

Эли вспыхнула и отвернулась. Но так как она не была приучена врать родителям, а те слишком хорошо знали свою дочь, чтобы не суметь ее разговорить — спустя полчаса девушка смущенно и сбивчиво призналась, что все дело в юноше из Тернового Шипа, которого она на днях увидала.

— Ох, да это же просто замечательно! — вскричала Маргарета, едва ли в ладоши не хлопая. — Я и надеяться не смела!.. Одерик, разве не чудесно — наша дочь наконец-то хочет потанцевать с красивым мальчиком, а не бродить по лесу!

— Не вижу здесь ничего чудесного, — проворчал Одерик. — Впрочем, и дурного в этом, кажется, ничего нет. Если он и в самом деле понравился Эли, то куда разумнее искать встречи с ним на танцах, чем шнырять без приглашения по чужим подворьям — тут я спорить не буду.

— Да есть ли у нее хотя бы одно нарядное платье? — счастливо и взволнованно восклицала Маргарета, обнимая раскрасневшуюся дочь и не прислушиваясь к замечаниям мужа. — Настоящая беда! Успеем ли мы перешить какой-то из моих нарядов?.. Где все служанки? Пусть немедленно откроют сундуки и шкафы — у Эли должно быть самое красивое платье в округе!..

От смущения Эли не заметила никаких