По брусчатке столицы двигалась армия, буквально только-только ушедшая с поля боя. Темнели пробоинами и блестели свежими сколами брони многочисленные стальные гиганты, своими пропорциями изрядно напоминающие людей или, в некоторых случаях, животных. Некоторые боевые машины прихрамывали или кренились на бок, другие страшно скрипели при каждом шаге, какие-то и вовсе дымили словно паровозы, поскольку их алхимреакторы буквально выжимали из себя все соки в форсированном режиме, лишь бы запитать достаточным количеством эфира поврежденные энерговоды и прочие барахлящие системы. Но они шли вперед. И катили перед собою большие металлические клетки, в которых сидели пленники в жалких обрывках некогда богатых одежд и окровавленных бинтах. А также оковах, не дающих некогда гордым аристократам Османской Империи ни шевелиться, ни колдовать. И от вида этих былых хозяев жизни, низведенных до состояния не то рабов, не то жертвенного мяса для лицензированных чернокнижников, толпа буквально орала от восторга. Сложно было найти в России человека, который никогда не рисковал случайно стать целью южных людоловов, и горожане были счастливы от осознания того, что теперь подданным султана придется сполна насладиться вкусом тех же страданий и унижений, которые они без сомнения готовили большей части жителей завоевываемых территорий.

Могучие орудия тяжелой артиллерии медленно катились на специальных платформах, способных не рассыпаться на части под весом исполинских пушек, посылающих свои снаряды на десятки и сотни километров. И пусть сами они выглядели целехонькими и невредимыми, все-таки враги до этого рода войск добирались редко, но рядом с каждой батареей шествовал её командир, по роду службы обязанный обладать луженой глоткой и усиливающим звуки магическим рупором, который можно услышать даже сквозь грохот многочисленных взрывов. Обычно с помощью данных артефактов отдавались приказы солдатам, но сегодня они использовались для того, дабы все узнали, сколько и каких врагов было уничтожено данными подразделениями. И списки целей, накрытых крупнокалиберными снарядами, а потому прекративших свое существование или хотя бы вышедших из боя на долгое время, являлись очень-очень длинными.

Совсем не в ногу шли войска не в парадной выглаженной и вычищенной до блеска униформе, а в мятых повседневных шинелях и мундирах, с которых кое-где клоками падала на брусчатку окопная грязь и засохшая кровь. Однако лица мужчин и женщин, что были переправлены в столицу ради этого триумфа чуть ли не прямо с поле боя, буквально светились от испытываемой за себя гордости. И люди взирали на них с тротуаров как на своих кумиров. Горожане одобрительно кричали, свистели, аплодировали и даже плакали от счастья. В солдат и их командиров из толпы летели цветы, и хотя получить по лицу даже не букетом роз, а просто венком из каких-нибудь ромашек то еще «удовольствие», но было не похоже, будто подобные досадные мелочи могли омрачить настроение доблестным воинам, переживающим сейчас честно заслуженный триумф.

– Если для парада используют не умеющие чеканить шаг и блистающие нарядными мундирами столичные полки, а боевые части у которых кровь в сапоги въелась намертво, то это явно неспроста, – подумал Олег, когда летучий корабль двигался мимо императорской трибуны. Тоже, к слову, летучей. Цепкий взгляд чародея зацепился за фигуру императора, которого он якобы видел совсем недавно. И вроде бы все было как раньше: и небритое усталое лицо, и фигура, и аура, и даже трон, на котором сидел монарх… Но на воротнике правителя Возрожденной Российской Империи обнаружилось пятнышко, оставленное то ли вином, то ли каким-нибудь соусом. И выглядело оно пожелтевшим и не очень свежим, видимо одежду хозяин государства как минимум со вчерашнего вечера не менял. Видимо данные одежды, несмотря на свои астрономические защитные свойства и такую же цену, не обладали стойкости к загрязнениям и самоочищением, поскольку те могли бы ослабить надежность более важных чар. И пару часов назад во время вручения наград ничего такого на парадном облачении монарха точно не имелось. – Изрядно поредевшее августейшее семейство хочет опереться на армейцев, поскольку больше не доверяет столичному гарнизону и прочему своему ближайшему окружению? Для того, чтобы получить в конфликте преимущество, корона намерена по полной использовать дубину народной войны, и сейчас пытается наладить связи с низшими слоями общества, дабы удобнее было использовать патриотично настроенных граждан? Находящийся в не очень ясном рассудке и трезвой памяти монарх отдал приказ, поддавшись сиюминутному капризу? Или тут нечто иное, мне пока непонятное, но без сомнения очень важное?

О том, как герой испытывает задумчивость, опасается своей ошибки и боится обвала.

– Дык, Стефан, ты уверен, шо нам точнехонько сюды? – Святослав с большим сомнением посмотрел на здание, больше похожее на захудалую гостиницу, чем на один из лучших в России аукционных домов, где на реализацию могут принять практически любое добро и практически в любых количествах. Надо сказать, Олег был склонен согласиться со скепсисом бывшего крестьянина, разглядывая ничем не примечательное строение, пусть и расположенное в самом центре Москвы. И размеры небольшие, и этажей всего два, и дворика фактически нет, и окна какие-то маленькие, равно как и вывеска в виде маленькой бронзовой таблички сбоку от входа. Примерно такие в родном мире чародея вешали на те дома, в которые чисто случайно на пару дней или недель занесло какую-нибудь историческую личность вроде Пушкина, причем сама личность наверняка считала данное место не домом, а в лучшем случае перевалочным пунктом, где его угораздило на какое-то время застрять. В общем не тянуло сие сооружение на обитель тех, кто сможет купить и продать хоть тушу мертвого дракона, хоть вполне себе живую княжну в рабском ошейнике…Зарубежную и со всеми заверенными церковью бумагами, естественно, а потому по законам Возрожденной Российской Империи вполне способную рассматриваться как товар, пригодный для любого мыслимого и немыслимого использования. Компания из трех друзей искала все-таки официальных дельцов, а не черный рынок премиум-класса.

– Да сюда-сюда, можете даже не сомневаться. Аукционный дом Александра Кошкина, любимого бастарда самого Якоба Брюса и одного из главных претендентов на шотландскую корону, если только удастся ту каким-то чудом у Англии отобрать, возьмется за реализацию наших особых трофеев с огромным удовольствием и к взаимной выгоде. – Усмехнулся толстяк, с легкой улыбкой наблюдающий за сомнениями, крупными буквами написанными на лицах его друзей. Впрочем, у Олега сейчас к сомнениям добавилась еще и задумчивость. Якоба Брюса он помнил…Ну, то есть видел. По телевизору, когда в своем родном измерении смотрел фильм про Петра Великого, одним из главных соратников которого и был этот обрусевший шотландец, имевший репутацию, первого русского масона, грамотного полководца, талантливого ученого, наглого авантюриста, большого прохвоста и самого настоящего черного мага. Учитывая сходство их миров по ряду ключевых вех истории, здешний потомок валлийских королей тоже должен был оказаться личностью неординарной, а также с не самой незапятнанной репутацией. – Я с отцом еще за год до того, как в училище поступил, сюда наведывался, чтобы парочку последних настоящих фамильных реликвий продать…Нет, мы конечно и сами купцы, но круг интересов у нас банально не тот, чтобы знать, с кого можно было взять максимальную цену за хранящую секрет трансмутации железа в медь нефритовую табличку, которую предки из какого-то китайского монастыря сперли или седло основателя нашего рода. Может сегодня их заодно и выкуплю, если вдруг на складе завалялись…