В разные годы мне пришлось исполнять множество ролей, начиная от члена различных комиссий и заканчивая главой центра управления Международной космической станцией в Хьюстоне. Самая длительная работа в наземных службах, которой мне пришлось заниматься и на которой я, как мне кажется, принес много пользы, — оператора связи — сотрудника наземной космической службы, ведущего из центра управления полетами переговоры с космонавтами на орбите. Оператор связи выступает основным каналом информации между центром управления и астронавтами на орбите, и его работа — это нескончаемое испытание, похожее на кроссворд, который разрастается с той же скоростью, с которой вы его заполняете.

Центр управления полетами (ЦУП) им. Линдона Джонсона стал одним из самых больших и интеллектуально развивающих учебных классов в мире. Каждый в центре обладает высокой, полученной ценой больших усилий, квалификацией в определенной технической области. Как пауки, тонко чувствующие малейшую вибрацию своей паутины, эти специалисты готовы накинуться на любые задачи и эффективно расправиться с ними. Оператор связи, конечно, не обладает такой глубиной технических знаний, но зато служит голосом, приводящим всю машину в движение. Я начал работать там в 1996 г. и быстро осознал, что, даже совершив всего один полет в космос, вижу теперь изнутри, о выполнении каких действий и, что одинаково важно, когда именно имеет смысл просить команду, находящуюся в космосе. Если кто-то из экспертов в Центре управления предлагает команде выполнить некое действие, я правильно оценю логистические сложности, которые могут возникнуть и о которых человек, не бывавший в космосе, даже не догадывается. Аналогично члены команды знают, что я смогу понять и проникнуться их нуждами и трудностями, потому что я сам был в космосе. Оператор связи не столько посредник, сколько толкователь или переводчик, который постоянно анализирует все меняющиеся исходные данные и факторы и очень быстро принимает бесконечное число решений, которые затем передает членам экипажа или наземным службам в Хьюстоне. Это все равно что в футболе быть тренером, игроком, водоносом и чирлидером одновременно.

В течение года я работал старшим оператором связи и обеспечивал связь в общей сложности в 25 полетах шаттлов. В этой работе был только один недостаток: если старт задерживался, а это достаточно часто случалось на мысе Канаверал из-за погоды, о семейных планах на выходные можно было забыть. Тем не менее я относился к этому назначению как к очень выгодному для меня, которое мне давало возможность постоянно узнавать что-то новое. Я научился резюмировать и извлекать главное из изобилующих сокращениями и техническими терминами обсуждений, которые проходили по внутренней связи Центра управления полетами, чтобы передать экипажу только важную информацию и сделать это ясно, понятно и с долей, я надеюсь, хорошего юмора. Если я не находился перед пультом, я тренировался с членами экипажей, чтобы собственными глазами видеть, как астронавты взаимодействуют и в чем заключаются сильные и слабые стороны каждого из них, — эти тренировки должны были помочь мне в дальнейшем давать эффективные рекомендации экипажу, когда он будет в космосе. Кроме того, благодаря совместным тренировкам я поддерживал свой уровень подготовки и осваивал работу со сложным оборудованием и аппаратурой. Я любил эту работу еще и потому, что мог чувствовать, видеть и помнить свой непосредственный вклад в каждую космическую миссию. После очередной посадки, когда на стене Центра управления полетами появлялась новая почетная табличка с именами членов команды, я мог поднять глаза и увидеть не просто яркий символ общего успеха, но и личный символ пройденных испытаний, преодоленных трудностей и практически невозможных достижений.

Когда в апреле 2011 г. я снова полетел в космос в составе миссии STS-100, я уже гораздо полнее представлял себе всю сложную мозаику космического полета, а не только свою маленькую роль в ней. Не буду обманывать, что не обрадовался бы шансу отправиться в космос раньше (понятно, что американские астронавты имели приоритет при распределении полетов шаттлов, ведь эти космические корабли производились в США и принадлежали американскому государству). Однако, вне всякого сомнения, работа в наземных службах в шестилетний период между первым и вторым полетами сделала меня более совершенным астронавтом, человеком, способным принести пользу как на Земле, так и вне ее.

Подготовку к миссии STS-100 я начал за полных четыре года до запланированного старта. Цель нашего назначения — Международная космическая станция — еще даже не существовала; первые модули МКС были отправлены на орбиту в 1998 г. Нашей главной задачей было доставить и установить Canadarm2 — огромную внешнюю роботизированную руку, предназначенную для удержания спутников и космических кораблей, перемещения различных материалов и людей вокруг станции и, самое важное, для сборки будущих модулей МКС. Модули станции и различное оборудование могли бы доставляться с помощью шаттлов, а Canadarm2 устанавливал бы их на нужное место. На тот момент Canadarm2 был самым дорогостоящим и передовым строительным устройством в мире. Для его установки и введения в эксплуатацию предстояло работать за бортом космического корабля по крайней мере два раза. Я был ведущим астронавтом, который должен был выйти в открытый космос первым, несмотря на то что мне еще никогда в жизни не доводилось оказаться за бортом.

Выйти в открытый космос — это почти как вскарабкаться на гору, поднять штангу, починить маленькую машинку и исполнить замысловатое балетное па и все это одновременно, будучи при этом упакованным в громоздкий скафандр, который обдирает пальцы и ключицы. При нулевой гравитации многие простые задачи становятся невероятно трудными. Даже просто провернуть гаечный ключ, чтобы закрутить болт, может оказаться так же сложно, как поменять колесо на автомобиле, стоя на коньках с вратарскими перчатками на руках. Поэтому каждый выход в открытый космос становится плодом многолетних четко скоординированных усилий сотен людей и незаметного упорного труда, затраченного для того, чтобы убедиться, что предусмотрены все детали и случайности исключены. Сверхпланирование здесь необходимо, поскольку работа за бортом корабля всегда опасна. Вы рискуете, находясь в вакууме, который совершенно несовместим с жизнью. Если случится неприятность, вы не сможете просто умчаться обратно на корабль.

Я буквально годами практиковался работе в невесомости в гидролаборатории Neutral Buoyancy Lab, которая представляет собой по существу огромный бассейн в Космическом центре Джонсона. Опыт, полученный мной в первом космическом полете и во время работы в Центре управления полетами, научил меня, как лучше расставлять приоритеты, как определить, что по-настоящему важно, а что просто было бы неплохо знать. Что означает оказаться за пределами МКС, как перемещаться около станции так, чтобы ничего не сломать, как проводить ремонт и настройку оборудования в реальном времени — это те главные вещи, которые мне необходимо было понять. На тренировках в бассейне я должен был отработать до автоматизма каждый свой шаг и каждое действие. Такой была моя задача.

И я рад, что выполнил ее, потому что во время работы в открытом космосе столкнулся с некоторыми неожиданными проблемами, с которыми бы, скорее всего, не справился, если бы проходил подготовку небрежно. В конечном счете миссия STS-100 увенчалась успехом: мы вернулись домой на космическом шаттле Endeavour, уставшие, но гордые результатами полета. Помощь в установке Canadarm2 и, что более значимо, участие в создании долговременного внеземного человеческого обиталища, потребовавшего партнерства и кооперации 15 государств, дало мне возможность почувствовать себя полезным и квалифицированным астронавтом.