Климента XI и кардинала Оттобони разрешить увезти Венеру, но, наконец, хитроумному Рагузинскому пришла в голову блестящая мысль: в обмен на статую он предложил мощи католической святой Бригитты (они оказались у русских после взятия Ревеля). Тут уж папе, хочешь не хочешь, - пришлось согласиться, не мог же он ради какого-то языческого идола отказаться от мощей столь чтимой католической святой. Ни словом не упоминая о сей странной сделке, распорядился он „в угодность царю" подарить статую. Зато уж как заботился Петр о том, чтобы в целости и сохранности доставили ее в Петербург! Старательно упакованную в ящик, со всеми предосторожностями, везли ее по морям и рекам, через поля и леса, на кораблях и на специальном „каретном станке" с мягкими пружинами. Привезли и поставили в мраморной галерее царского „огорода", всем на обозрение и удивление. Но, по правде сказать, далеко не у всех вызывала она тогда восхищение. Не один приверженец старины, проходя мимо, потихоньку плевался и на чем свет стоит клял царя-антихриста, понаставившего в своем саду „голых девок" да „идолов поганых". А Петр не мог нарадоваться, не мог налюбоваться на свою богиню Венус и, чтоб вреда ей какого не причинили, велел ставить около нее „для охранения" часового из гвардейцев.

В ранние утренние часы гуляющих в саду нет. Однако во всех его концах деловито копошатся люди. У Лебяжьей канавки, в большом цветнике, где среди белых нарциссов пестреют красно-желтые тюльпаны и на розовых кустах набухают бутоны, работают несколько человек. Они выпалывают сорную траву, посыпают дорожки, делящие цветник на четыре прямоугольника, песком и мелкотолченым голубым, белым, светло-зеленым стеклом. На атом перламутрово-радужном фоне еще ярче и наряднее выглядят разноцветные венчики цветов. Рядом с цветником, около зеленого туннеля крытой аллеи, тянущегося через весь Первый сад, суетятся столяры, плотники, садовники. Одни заменяют подгнившие под влажной листвой поперечные деревянные дуги и продольные брусья, на которых держится зеленый свод, другие проволокой привязывают к этому каркасу густые ветви лип, растущих по сторонам аллеи, третьи чинят трельяжные решетчатые ворота у входа в „туннель". Особенно много работающих в саду занято стрижкой деревьев и кустарника. Вооруженные специальным инструментом, они быстро и ловко превращают мохнатые ели в гладкие остроконечные пирамиды или одним взмахом „двуручной косы" срезают непокорные ветки вязов, лип, ясеней, кленов, которые в своем упорном стремлении к свету и солнцу так и норовят нарушить идеальную правильность приданной им формы.

Так же старательно стригут и кустарник - желтую акацию, можжевельник, „бушбом" (самшит). Впрочем, последнего с каждым годом становится меньше - возить его из-за границы дорого и сложно, да и к чему, когда у себя, в России, есть столько красивых кустов, ничуть не уступающих заморским. Аккуратно подстриженные кустарники образуют высокие, порой достигающие двух-трех метров, зеленые стены. Уходящие в глубь сада перспективы обрамленных ими аллей напоминают дворцовые анфилады.

Самая широкая, центральная аллея начинается от „Венериной галереи". Ее бесконечная перспектива прерывается четырьмя площадками, над которыми вздымаются прозрачные упругие струи фонтанов.

На первой, Дамской площадке (здесь обычно бывает Екатерина со своими дамами), фонтан круглый из белого и черного мрамора, с одной высокой струей. На второй, Шкиперской, где стоят столы, за которыми Петр с мужчинами пьет пиво и играет в шашки, фонтан фигурный, облицованный мрамором и пудостским камнем. Над его бассейном взлетают и рассыпаются звонкой алмазной пылью девять водяных колонн.

Вокруг Шкиперской площадки четыре участка - боскета, огражденные зелеными стенами. Туда можно попасть через двустворчатые ворота из толстой железной проволоки. В боскете справа среди деревьев виднеется прекрасная венецианская статуя „с покрытым лицом", окруженная кольцом хрустальных струй, бьющих у ее подножия. Мраморное покрывало, закрывающее голову женщины, выполнено настолько искусно, что создается впечатление, будто ее строгое, с точеными чертами лицо проступает сквозь тонкую шелковистую ткань. Слева, в центре пруда, изящная беседка в виде китайской пагоды, сплошь покрытая резьбой, с золотым драконом - флюгером на крыше. В маленьких, как игрушечных, домиках, расставленных по берегу, живут редкие птицы - черные аисты, орлы, а также соболи, синяя лисица и большой еж.

По другую сторону площадки - еще один пруд. Стоящая там на островке беседка - любимое место уединения Петра. Вокруг островка по тихой, словно уснувшей воде скользят утки и гуси ценных, „царских" пород. Они настолько ручные, что охотно берут из рук крошки хлеба. Тут же миниатюрный кораблик с полной оснасткой; на нем совершает свои „кругосветные путешествия" царский карлик. Напротив, в густой зелени, мерцает позолота мраморного каскада. Тихо журчит по его ступеням вода. Где-то неподалеку радостно щебечут, заливаются на все голоса птицы. Заморские певуньи привыкли к неволе и весело порхают с ветки на ветку деревца, растущего в большой клетке из стальных прутьев.

Боковая аллея, идущая от четвертой площадки в сторону Фонтанки, ведет к нарядному прямоугольному павильону с куполом, увенчанным шестигранным фонариком, с колоннами и статуями. Это Грот, одно из самых любопытных украшений сада. Особенно интересен он внутри. Три его зала соединены между собой арками и убраны туфом - серым, ноздреватым камнем, перламутровыми раковинами, добытыми со дна Средиземного моря, разноцветными камнями и толченым стеклом. В Гроте прохладно, влажно и тихо, как в настоящей пещере. Но вдруг в тишине Грота начинает звучать мелодичная, как звон серебряных колокольчиков, музыка: это включили фонтаны, и напор воды привел в действие водяной орган. Меж кусков туфа, из раковин и веток коралла, вырвались тонкие струи, забили фонтаны в мраморных чашах, сквозь ажурную влажную пелену засверкала позолотой статуя Нептуна, стоящая на огромной раковине, запряженной четверкой морских коней, в фонтане главного зала.

Разнообразием „водяных затей", красотой своих фонтанов Летний сад первой трети XVIII века, пожалуй, мало уступает Петергофу. Да и уступает ли? Правда, Летний весь меньше, камернее, не раскрывается перед ним безбрежная сине-серая ширь Финского залива, придающая особую грандиозность водяной декорации Петергофа; он - как бы превосходно выполненный „первый вариант", как „генеральная репетиция" Петергофа, который начали создавать на десять лет позднее. Многие же фонтаны делали тут и там одновременно, а некоторые даже и одинаковые. Например те, что украшены фигурами персонажей из басен Эзопа. Эти фонтаны находятся во Втором саду, куда ведет мостик, перекинутый через поперечный канал. Переходить мостик следует осторожно, иначе можно получить холодный душ: устроенные по его сторонам незаметные фонтанчики с головы до ног обольют того, кто зазевается. (Таких фонтанов „шутих" немало и в Петергофе).

Во Втором саду, хоть он и считается хозяйственным, - в нем оранжерея, дом садовника, большой