— Дедушка, ты ошибаешься, — тихо сказала Дэни, страдая от того, что дед роняет свое достоинство. Она взяла его за худую руку. — Это принц Рафаэль, внук короля Альфонса. Идем в дом. Ты можешь простудиться.

— Она права, — улыбнулся принц, и его изучающий взгляд встретился с радостным взглядом старого рыцаря. — Король Альфонс был моим дедушкой. А вы, случайно, не герцог Бартоломео Кьярамонте, его близкий друг?

Осознание своей ошибки ссутулило плечи старика, но при последних словах принца взгляд его просветлел, и в нем вспыхнула радость, словно он подумал: «Ага, я не забыт. Меня все еще помнят!»

Он кивал, и кисточка на его колпаке плясала в такт кивкам.

— Я был в Санта-Фоска с этим великим человеком, и мы там хорошо повеселились, — проговорил старик, с трудом подавляя волнение.

Принц Рафаэль нежно обнял дедушку за худые плечи и осторожно развернул лицом к дому.

— Может, вы расскажете мне о моем дедушке, когда я отведу вас в дом, ваша светлость? Я ведь совсем его не знал…

У Дэни в горле застрял комок, когда она увидела, как дедушка послушно пошел вместе с принцем. — Она не была готова к такому повороту событий и, глядя на них, подумала, что Рафаэль — настоящий принц.

С интересом слушая воодушевленную болтовню старика, он время от времени поглядывал на нее с саркастической улыбкой, которая, казалось, говорила: «А я-то и вправду поверил, что вы меня не знаете».

Нахмурившись, Дэни отошла от них подальше.

Он пробыл в их доме почти час.

Все это время Дэни не могла заставить себя войти в бедно обставленную гостиную, где он сидел с дедушкой — золотоволосый, величавый, похожий на архангела, спустившегося с небес.

Когда он вошел в освещенный холл ее дома, ей пришлось признать, что она недооценила его, так прекрасен был принц Рафаэль Великолепный.

С раздражающей учтивостью, которую он наверняка впитал с молоком матери, принц пропустил ее вперед и даже придержал для нее дверь, когда они все вместе направлялись в гостиную. Она не нуждалась в помощи мужчины, но разбойница тем не менее поблагодарила его, с досадой почувствовав, что краснеет.

Она украдкой бросила взгляд на его лицо. Похоже, газеты писали правду: у него действительно были золотистые ресницы, темно-зеленые глаза с веселыми искорками, напоминающими солнечный луч, пробивающийся сквозь густой темный еловый лес.

Рядом с ним она казалась хрупкой, неуклюжей и некрасивой; ее внезапно охватило осознание собственной простоватости рядом с его блестящей изысканностью. От него пахло бренди и дорожной пылью, но сквозь эти запахи пробивался аромат дорогого одеколона. И еще она чувствовала тепло, исходившее от его большого сильного тела.

К досаде Дэни, с того самого момента, как он вошел в ее дом, сердце ее глухо колотилось в груди.

Казалось, он своим присутствием заполнил весь дом. Ее тянуло к нему, как мореплавателей зов сирены, и она ужасно от этого нервничала. Она даже не могла сосредоточиться на спасении своих друзей! И тогда, решив забыть на некоторое время обо всех своих проблемах, она отправилась подслушать разговор принца с дедушкой.

Стоя под дверью гостиной, она слышала, как громко смеялся принц над рассказами старика об их с королем Альфонсом школьных шалостях.

По всей вероятности, король Альфонс был таким же проказником в юности, как и его пользующийся дурной славой внук. «Он удивительно терпелив, если может столько времени слушать бессвязные истории дедушки», — думала она, прижимая ухо к двери. Никогда в жизни она бы не подумала, что у этого распутника доброе сердце. Она уже почти жалела, что ограбила его.

Когда Мария торопливо прошла мимо нее, неся мужчинам вино, Дэни забилась в угол, чтобы экономка ее не заметила. К счастью, Марии удалось облачить деда в халат, поэтому он выглядел не так смешно, как раньше.

— Госпожа, вы ведете себя невежливо, — проворчала, нахмурившись, Мария. — Он все-таки кронпринц.

— Пусть хоть сам святой Петр, мне до него нет никакого дела! — прошептала Дэни, жестом попросив Марию оставить ее в покое,

Мария с упреком посмотрела на нее, толкнула полным бедром дверь и вошла в комнату.

Дэни прислонилась к стене. Она уговаривала себя, что не хочет входить в гостиную, потому что он может ее разоблачить. Но сколько бы она ни цеплялась за этот довод, было ясно, что это ложь. Причина заключалась в том, что принц был великолепен и обворожителен, а она бедна, неопытна и застенчива. Она понимала, что он сидит с дедушкой из жалости, а ее гордость не вынесет, если эта жалость распространится и на нее.

В конце концов любопытство все же победило. Она бочком протиснулась в гостиную, как осторожная голодная дворовая кошка, испытывая сильное волнение, возбуждение и враждебность.

— А вот и моя внучка, ваше высочество, — улыбнулся герцог. — Даниэла.

Принц Рафаэль встал и учтиво поклонился ей:

— Синьорита.

Смутившись, Дэни присела в неловком реверансе.

— Ваше высочество. Пожалуйста, садитесь. Он вежливо кивнул, расправил фалды фрака и сел с непринужденной элегантностью, закинув ногу на ногу. Дэни опустилась в потертое кресло, чувствуя, как сердце рвется из груди.

Слезящиеся глаза дедушки вспыхнули, когда он посмотрел на свою внучку, а затем на принца.

— Что вы о ней думаете, Рэйф?

— Дедушка! — вскрикнула Дэни. Принц прищурился:

— Боюсь, что я ничего о ней не знаю.

— Тогда я вам расскажу кое-что о моей Даниэле, так как она слишком застенчива, чтобы самой рассказывать о себе.

— Дедушка! — Дэни была готова провалиться сквозь землю.

Принц с нескрываемым любопытством ее рассматривал. Если бы он был не так красив, она бы страдала гораздо меньше.

— Продолжайте, — попросил Рэйф.

— Она ухаживает за мной с девятилетнего возраста, после того как монахини выгнали ее из четвертого класса монастырской школы, куда мы ее отправили.

— Это был третий класс, дедушка. Я уверена, что его Высочеству это совсем неинтересно.

— Пожалуйста, продолжайте. Я весь внимание, — сказал принц, удивляясь ее застенчивости.

— Даниэла получила образование, более подходящее для юноши. Вот почему она никогда не скучает, как многие ее сверстницы. В то время как другие маленькие девочки учились вышивать, она училась изготавливать порох. Я сам учил ее этому, — с гордостью добавил дедушка.

— После того как дедушка ушел в отставку, он стал устраивать фейерверки для здешних праздников, — быстро вмешалась Дэни, прежде чем принц заподозрит неладное.

— Моя Даниэла научилась ездить, стоя верхом на пони, когда ей едва исполнилось десять лет! — продолжал дедушка, ласково поглядывая на внучку.

— Поразительно! — восхитился принц. Дэни покраснела.