Сильвестри развернулся и подошел к Росси.

— Ты его знаешь? — спросил он.

— Мы никогда не встречались, — ответил Рос–си, — но я знаю о нем достаточно, чтобы понимать: его необходимо нейтрализовать.

— Значит, это личное, — подытожил Сильвестри.

— Все, что касается нашего бизнеса, — личное.

— Я могу отправить команду, чтобы прикончить его. Ребята будут на месте уже к концу недели. Раньше или позже они замочат этого надоедалу.

— Нет, — ответил Росси, медленно покачав головой, — никаких «полевых работ». Я хочу послать ему приглашение. В землю его должны закопать именно мы.

Сильвестри опустил голову и стал смотреть на деревянный пол, отполированный не хуже зеркала. Он состоял в каморре почти всю жизнь и успел научиться многому. Эти уроки помогли ему стать богатым человеком, владельцем трех домов и нескольких миллионов долларов, надежно припрятанных на полудюжине анонимных офшорных счетов. Самый важный из этих уроков оказался в то же время и самым легким: знай своего хозяина лучше, чем самого себя. Умей предвидеть каждое его движение, научись приспосабливаться к переменам в его настроении и, самое главное, умей быстро разобраться в том, на чем основано то или иное решение босса: на эмоциях или на доводах здравого смысла. Прежний хозяин, дон Николо, был вспыльчивым человеком, и Сильвестри частенько было сложно понять, что им движет в данный момент — чувства или рассудок. Это был босс старой школы. Хотя он и. усвоил кое–какие современные принципы управления бизнесом, но все же ему были ближе такие способы решения проблем, как нож, пистолет или удавка. Для дона Николо каждое решение было личным.

Пит Росси был сделан из другого теста. Он прятал свои чувства и движущие им мотивы даже от узкого круга советников, которых знал еще с детства. Его не нужно было учить скрытности. Это качество было присуще ему столь же органично, как тяга к дорогой одежде, изысканным винам и коллекционным автомобилям. Он не нуждался в отеческих наставлениях, ему было нужно другое: чтобы его поддержали и укрепили в правильности уже принятого им решения. На фоне других главарей каморры Росси смотрелся моделью на подиуме: жестокое лицо преступного бизнеса под маской лощеной благовоспитанности.

Фрэнк Сильвестри понял: разобраться с копом из Неаполя значило для Пита Росси нечто большее, чем просто избавиться от досадной помехи их бизнесу.

— Ты хочешь, чтобы я лично занялся им? — спросил Фрэнк. — Я могу быть в Неаполе к середине недели.

— Нет, — шепотом проговорил Росси. — Пусть он сам приедет сюда. Пора этому легавому вернуться домой. Он заслужил право умереть в городе, в котором родился.

Ло Манто стоял в центре Дома Телефа[3], разглядывая настенный барельеф, изображавший сцены подвигов Ахилла. Он стоял чуть в стороне от группы туристов — странной смеси из немцев, итальянцев и англичан, внимательно слушавших молодого гида, который рассказывал им древний миф. Ло Манто отступил в тень длинного коридора и наблюдал за тем, как туристы благоговейно проводят ладонями по шершавым стенам и фотографируют то, что осталось от города, погибшего две с лишним тысячи лет назад. Он прислонился затылком к прохладному камню, закрыл глаза и прислушивался к монотонному речитативу гида–студента, долдонившего про мифического царя уже в третий раз за сегодняшнее утро.

Эрколано, на территории которого некогда располагался Геркуланум, в течение нескольких веков находился под властью греков. Лишь в 89‑м году до нашей эры город оказался в составе Римской империи и превратился в курорт для римской знати. Спокойная — да и вообще любая — жизнь закончилась здесь в 79‑м году. Геркуланум вместе с Помпеями и Стабиями погиб в результате извержения Везувия. На Помпеи обрушился каменный ливень из пемзы и кусков лавы, а затем их засыпало тонкой золой, что же касается Геркуланума, здесь эти вещества предварительно смешивались с вулканическими парами и потому перешли в грязевидное состояние. Эта грязь частью засыпала город, частью залила его в виде спустившихся по склону потоков. В XVIII веке в результате долгих раскопок удалось обнаружить систему пересекающихся под прямыми углами улиц с вытянутыми прямоугольниками кварталов. Одной из наиболее ценных находок оказалась так называемая Вилла Папирусов, которая, как утверждают экскурсоводы, вдохновила Джона Пола Гетти на создание знаменитой виллы–музея в Малибу. Овеянное веками, это было место, где жила сама История.

Ло Манто пошел по дорожке, по которой ходил уже так много раз. С огромным удовольствием он снова и снова открывал для себя древность, утолял и не мог утолить свою страсть к истории — одному из его многих и разнообразных увлечений, которые помогали Ло Манто совершенствоваться в качестве детектива. Он твердо верил (и эту веру в его душе постоянно поддерживал Бартони) в то, что широкий кругозор в сочетании с отточенным умом и смекалкой может стать смертельным оружием, направленным против каморры. Вот почему Ло Манто никогда не переставал учиться. Он бродил по гулким залам музеев и художественных галерей. Он читал великие литературные произведения, но не чурался и современной литературы. Он поглощал огромное количество газет и журналов, чтобы быть в курсе всех последних событий. Он любил старые фильмы Витторио Де Сики и Роберто Росселини, восхищался современным гением Мартина Скорсезе и Майкла Манна. Он с удовольствием слушал сладкоголосого Тони Беннетта и грохочущие ритмы итальянского и американского хип–хопа и рэпа. Он пропадал в читальных залах публичной библиотеки Неаполя, зная в лицо и по имени всех библиотекарей, трудившихся в тишине, пока сам он читал книги при свете настольной лампы, потягивая эспрессо со льдом и аккуратно переворачивая страницы. В такие минуты Ло Манто существовал в собственном мире, куда не было хода неотделимым от его работы опасностям и призракам прошлого.

Круг его чтения был чрезвычайно широк. Он пожирал книги, посвященные организованной преступности, которые позволяли ему увидеть сходство и различие между японской якудзой, сицилийской мафией, китайскими триадами, российскими братками и, разумеется, каморрой. Он был знаком с новейшими технологиями криминалистики и судебно–медицинской экспертизы, а также с хитрыми уловками, к которым прибегали преступники, стремясь уйти от закона. Но с особым интересом Ло Манто читал истории, посвященные проблемам взаимоотношений отцов и сыновей, пытаясь найти в них намек на те связи, которые не оборвались в его душе даже после смерти отца.

Ло Манто был многогранной личностью, и это делало его еще более опасным копом. Однажды ночью, когда они с Бартони сидели в очередной засаде, наставник сказал ему:

— Многие — даже опытные — полицейские скажут тебе: чтобы поймать преступника, ты должен мыслить и действовать, как он. Но любой, кто верит в это, — дурак. Среднестатистический преступник — идиот, и тем не менее большинство из них остаются непойманными. Если ты хочешь поймать крысу, ты должен быть умнее и хитрее ее, знать все, что знает она, и даже больше. Для классного полицейского мозги гораздо важнее пистолета.